Президент России Дмитрий Медведев неожиданно прибыл вчера в Дагестан, посетил там несколько объектов, включая кардиологический центр и центр специального назначения ФСБ. Но не эти объекты были главной целью поездки, которая своей внезапностью напомнила визиты российских первых лиц в Чечню и Ингушетию или американских в Ирак и Афганистан. Президент Медведев, которого в аэропорту Махачкалы встретили его полномочный представитель в Южном округе Владимир Устинов и президент Дагестана Муху Алиев, прилетел, чтобы провести специальное выездное заседание Совета безопасности. Вместе с президентом прибыли директор ФСБ Александр Бортников, министр внутренних дел Рашид Нургалиев и остальные члены совета.

Поводом для заседания стало убийство 5 июня министра внутренних дел Дагестана Адильгерея Магомедтагирова. Этот трагический фон сразу напомнил о четырех «пожарных» визитах на Кавказ тогдашнего президента Владимира Путина, навещавшего регион в начале второй чеченской войны и после самых резонансных терактов.

Дмитрий Медведев тоже не новичок на Северном Кавказе: в Чечню он приезжал еще в пору своего вице-премьерства. А 20 января 2009 посетил в Ингушетии своего нового северокавказского назначенца Юнус-Бека Евкурова. Г-на Евкурова назначили президентом Ингушетии вместо Мурата Зязикова после того, как стало окончательно ясно, что ситуация в республике за годы после памятного налета боевиков меняется явно не лучшую сторону.

Теперь и в Дагестане будут гадать: визит г-на Медведева в Махачкалу -- это знак поддержки действующего президента Дагестана Муху Алиева или, наоборот, сигнал тревоги? Ведь ситуация осложняется, убивают уже и министров МВД, и вроде бы федеральному центру пора обратить внимание на Дагестан и его кадровую политику.

Дело в том, что в Дагестане несколько месяцев назад начался политический сезон. Муху Алиеву, утвержденному в должности президента в феврале 2006 года, на сегодняшний день остается восемь месяцев до истечения полномочий. Поскольку нет ясности относительно его шансов остаться на второй срок, дагестанская элита обеспокоилась. В Махачкале сочиняются списки тех, кто мог бы стать его преемником, поскольку плох тот дагестанец, который не мечтает быть президентом Дагестана.

Скандал с назначением главы управления Федеральной налоговой службы по Дагестану, которое по идее должно было быть абсолютно техническим, показал, во-первых, что у Москвы и Махачкалы разные представления о кадровой политике (Махачкала -- за местные кадры). А во-вторых, что и в Махачкале, и в Москве сформировалась группа влияния с широкими связями, заинтересованная в том, чтобы первый срок президента Алиева стал последним.

В окружении президента Дагестана практически уверены, что назначение в УФНС Владимира Радченко, кандидатура которого не была согласована с Муху Алиевым, лоббировал в Москве богатейший дагестанский предприниматель лезгинского происхождения сенатор Сулейман Керимов или связанные с ним дагестанские круги. Де-факто г-на Радченко сразу же не пустили на работу. Но де-юре Муху Алиеву только после встречи с Дмитрием Медведевым удалось добиться отзыва некорректного, с его точки зрения, назначения и согласования новой кандидатуры.

Эта история произвела не самое позитивное впечатление в Москве. Судя по всему, в Кремле сформировалась точка зрения, согласно которой Муху Алиев не слишком справляется с возложенными на него обязанностями -- дал много воли районам, частично разрушил созданную при его предшественнике хитроумную систему сдержек и противовесов. А тут еще и уровень безопасности стал такой, что можно среди бела дня застрелить из снайперской винтовки министра внутренних дел.

При этом как-то ускользает из виду, что разбор этой самой «системы сдержек и противовесов» -- то, что Муху Алиев начал делать, исполняя желание центра видеть своих губернаторов «равноудаленными». В самом Дагестане даже жалуются на то, что президент не слишком торопится с демонтажем, но без реальной опоры на центр один президент, даже самый лучший, не сможет справиться с целым спрутом клановых и коррупционных связей, которые складывались десятилетиями.

Дагестан при Муху Алиеве хотя и остается дотационным, но показывает неплохие темпы экономического роста, за которые бывший полпред президента в Южном федеральном округе Дмитрий Козак не раз ставил его в пример соседним регионам. Но еще быстрее в Дагестане растет население -- больше половины людей здесь моложе 30. И если Дагестан не сможет экспортировать в другие части страны 70 тыс. трудоспособных жителей в год, его попросту взорвет, как переполненный паровой котел.

Неудивительно, что некоторый ручеек из этого моря демографического изобилия стекает в фундаменталистское подполье. При этом смерть милицейского министра, которая стала поводом для вчерашнего визита Дмитрия Медведева, в местном общественном сознании связывается скорее не с боевиками. А с тем самым «политическим сезоном»: тот, кто убил Адильгерея Магомедтагирова, больше всего хотел лишить президента Алиева реальной силовой и политической опоры, какой был министр при всех его подспудных разногласиях с главой республики.

Политическая конкуренция в этнически сложном и не очень стабильном Дагестане с его радикальным подпольем всегда обостряет все возможные конфликты. В этом плане заметно сгладить напряженность можно было бы, если бы Москва приняла кадровое решение чуть заранее, не дожидаясь февраля и не давая котелку окончательно закипеть. Переназначение Муху Алиева дало бы ему шанс продолжить работу, которую нельзя делать быстро, и успокоило бы ту часть элиты, которая пока видит шанс сменить первое лицо региона и готова любыми способами дискредитировать действующего руководителя.

Действующий президент Дагестана действительно выбран во многом по признаку его равноудаленности от кланов: это и его слабость, и его сила. К тому же он является управленцем советской школы, каких на Северном Кавказе вообще осталось мало. Правда, не факт, что это такое уж большое преимущество в быстро меняющемся мире. Но даже если будет принято решение о замене главы республики, принимать его необходимо быстро. Страсти могут накалиться до такой степени, что потом не помогут уже никакие президентские блицвизиты. Любая чрезвычайщина в сложно устроенном Дагестане будет страшнее, чем в Чечне -- как и попытка организации управления по чеченской, кадыровской схеме. Такая схема не знает компромиссов, а Дагестан только на компромиссах и держится.

По отчету о визите невозможно сделать вывод о том, удалось ли местному руководству донести все эти факты до президента Медведева. Хотя именно от этого, а не от дежурных, пусть и верных, слов о взаимосвязи коррупции, клановости, терроризма и позорного разгула криминала зависит сейчас стабильность Дагестана и всего Северного Кавказа.

С виду все складывалось в пользу Муху Алиева --Дмитрий Медведев выслушал его отчет о хозяйственных успехах, с видимым удовольствием поиграл с оружием и пострелял в тире антитеррористического центра, явно не забыв о том, как это делал его предшественник. И даже похвалил идею строительства в Дагестане резиденции президента России -- это, по его словам, было бы важно в геополитическом смысле.

На самом заседании Совбеза много говорили о проблемах. Но было непонятно, расценивают ли московские гости эти проблемы как беду дагестанского руководства или как его вину. Президент России перечислил очевидные угрозы, которые являются «вызовом власти и государству». Министр внутренних дел РФ Рашид Нургалиев напомнил о «вытеснении традиционного ислама» его фундаменталистскими формами, а директор ФСБ Александр Бортников изъявил готовность продолжать бороться с терроризмом.

В духе, свойственном подобного рода визитам, Дмитрий Медведев категорически потребовал «уничтожить террористическое отребье» и «искоренить взятки», а также снизить зависимость региона от федерального бюджета. Убитого в пятницу министра внутренних дел Дагестана Адильгирея Магомедтагирова, прозванного в республике «один герой» -- отчасти из уважения, отчасти по созвучию с именем, -- посмертно наградили Звездой Героя и почтили его память минутой молчания. Дмитрий Медведев недвусмысленно продемонстрировал, что не намерен обделять тревожный Кавказ своим президентским вниманием. Но Дагестан пока так и не получил ответа на основной вопрос вчерашней повестки: являлся ли нежданный визит главы государства «карательным»