Завтра страна будет отмечать 210 лет со дня рождения Пушкина. По традиции один из самых больших праздников пройдет в музее-заповеднике «Михайловское», который уже давно стал местом паломничества любителей русской поэзии.

Однако в этом году праздник омрачен -- в отношении директора «Михайловского» Георгия Василевича возбуждено два уголовных дела по статьям 292 УК РФ (служебный подлог) и 160.3 УК РФ (присвоение или растрата). Руководитель Островского межрайонного следственного отдела следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Псковской области Роза Шелест сообщила Псковской ленте новостей, что после проведенной в музее проверки было обнаружено: в период с 24 апреля 2006 года по 2 октября 2008 года Георгий Василевич с использованием служебного положения, путем составления фиктивных документов незаконно завладел и растратил в личных целях бюджетные средства в сумме 172 тыс. руб. «1 мая мы возбудили уголовные дела, теперь приступили к расследованию».

За директора «Михайловского» вступились и музейное сообщество, и так называемые деятели культуры, и даже министр Александр Авдеев. Появились репортажи на телеканале «Россия». А в середине мая пришло известие, что назначена служебная проверка уже в отношении сотрудников следственного управления СКП РФ по Псковской области, возбудивших уголовное дело. Руководитель следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ по Псковской области Михаил Дьяков стал даже жаловаться на «грубое давление» прессы, мешающее разобраться с обстоятельствами дела.

Разбираются с делом Василевича с осени. И хотя, по словам директора, ежегодно музей проходит через три-пять проверок, и «трудно назвать такое ведомство, которое за эти годы музей еще не проверяло», когда в ноябре 2008-го «в этот список добавилась и служба экономической безопасности», в музее встревожились. Василевич говорил журналистам: «Хотя музей несколько удивлен этим, но относится к происходящему с пониманием». Однако кто ищет, то всегда найдет: была изъята вся бухгалтерская документация и после широко декларированных попыток обнаружить хищение в особо крупных размерах, возникло существующее обвинение.

На недавней пресс-конференции, организованной «Российской газетой», Георгий Василевич подтвердил, что «следственные действия не прекращены, по-прежнему продолжается работа следствия», «ведутся допросы, записи, опросы, все, что обычно», с сотрудниками «беседуют самым разным способом, вплоть до прихода домой, когда люди говорят, что они могут и не открывать двери, им объясняют, что в таком случае они сопротивляются ведению следствия. То есть используется весь арсенал давления».

У директора «Михайловского» нет сомнений в том, что конкретные обвинения «в краже 142 тыс. руб. при бюджете музея в 120 млн руб.» сами по себе абсурдные («фактически мне предъявлены обвинения в том, что я заявил о том, что еду в командировки, но в командировки не ездил», то есть в целях экономии оплачивал заграничные ознакомительные поездки сотрудников музея по другим статьям расходов, так называемое «нецелевое использование средств»), могут считаться основанием для заведения уголовного дела только в том случае, если кому-то очень надо, чтобы это уголовное дело было заведено любым способом.

Василевич рассказывает: «Когда я беседовал с тем человеком, который занимается этим делом уже полгода, он мне просто объяснил, как со мной поступят. Он мне рассказал все этапы, которые я должен буду пройти, и что они все равно будут правы, даже если они не правы в принципе. Потому что нельзя идти против группы людей, которые считают, что они правы. Вот вы кто? Вы один. Но оказалось, не совсем один, есть люди, которые поддерживают, и я полагаю, что не совсем чужое дело для страны все же делается -- в смысле сохранения этого места и попытки уберечь его от полного произвола».

Василевич уверен, дело не только в Пушкинском заповеднике. Конфликт, запустивший механизм обвинений, имеет очень важное значение для сохранения культурного наследия и даже национальной идентичности страны в целом.

Суть конфликта в том, что «совершенствование законодательства в нашей стране проводится довольно быстро и довольно хаотично, и при минимальном привлечении специалистов, которым, если они говорят «нет», отвечают, «да, да, мы вас услышали» и делают наоборот». В результате законы и решения власти оказываются не только неудобными, но и неисполнимыми на практике. И если частный человек путем различных уверток еще способен порой повернуть обстоятельства в свою пользу, то общее дело, общее благо, как новое для страны понятие, защищаемое лишь энтузиастами, страдает непременно. Василевич сетует на промедление с законом о музеях-заповедниках; времена меняются, а решения, принятые десяток лет назад, так и не получили юридического подтверждения. «Сегодня уже вслух говорят: прав у вас нет, просто потому, что отсутствуют юридические определения того, что есть музейное сохранение земли, как с ней должны работать, что должны стоить работы за пределами коллекции и выставки экспозиций».

«Михайловское», как и любой другой музей-заповедник, по мнению Василевича, сберегает не столько здания или вещи (они, как известно, как раз там и не сохранились), сколько ландшафт, гений места. Пейзажи, которые сегодня можно увидеть в «Михайловском», -- те же, что видел Пушкин, сохранить их для потомства в целости -- задача музея и, можно сказать, его особая миссия. Но попытки объяснить чиновникам, что «ландшафт -- это часть музейной коллекции для музеев-заповедников, едва ли не основная часть», вызывают у них «просто дрожь».

Именно угроза потерять пейзаж вокруг музея в результате застройки его коттеджами и беспокоит музей. Дело в том, что за последние годы, в том числе из-за активной работы самого музея по созданию инфраструктуры и культурной ауры Пушкиногорского района, место стало весьма престижным, а следовательно, дорогим. Появились люди, которые захотели вложить в него деньги. А согласно решению правительства и указу президента (1995) Пушкинский заповедник признан особо ценным объектом, и ему помимо 1400 гектаров, на которых стоят усадьбы, было выделено еще 10 тыс. гектаров охраняемой земли, именно для сбережения окружающих ландшафтов. Никто не запрещает селиться на этой земле, использовать ее, но Василевич категорически против того, чтобы здесь по индивидуальным запросам собственников строились коттеджи, нарушающие исторически сложившийся пейзаж. Он говорит: «За последние четыре года, когда предыдущая администрация района поняла, что может без оглядки на музей продавать земельное угодье, целый ряд пейзажных земель был продан с возможностью последующего перевода их из категории земель сельскохозяйственного назначения в категорию земель под застройку». Дальнейшее понятно -- владельцы земли хотят строить коттеджные поселки, а Василевич хочет пробить десятилетний мораторий на застройку, до того момента, когда законы наконец приведут в порядок, и землю можно будет продавать с обременением, как в Европе, то есть владелец не сможет строить на ней то, что хочет и как хочет, а будет вынужден следовать принятым в этой музейной местности нормам.

Обременение -- для России вещь пока крайне неудобная, хотя пора бы уже понять ее необходимость, и Василевич очень старается это объяснить. Вот, например, говорит он, «высотность домов в пушкинское время была гораздо ниже, чем сегодня. Современные нормы позволяют поднять ее почти на два метра. Но музей-то просит сохранить форму домов. А людям, как правило, хочется жить в домах, где два этажа. Хотя построить дом одноэтажный, который занимал бы нужное количество метров на территории той или иной части деревни, возможно». Василевич уверен, если соблюдать некоторые несложные правила, то в результате выиграют все: и владельцы земли в охраняемой зоне (ее музейная и историческая ценность повысит и денежную стоимость), и местные власти -- ближайшие к охраняемым земли тоже станут привлекательнее.

Пока директор заповедника надеется на наличие «умных людей во главе власти, которые понимают, что, сохраняя такие участки земли, они повышают в целом статус и ценность земель, находящихся вокруг этих мест».

В марте главой Пушкиногорского района стала сотрудник заповедник, хранитель «Тригорского» Римма Бурченкова, чему музей, понятно, очень рад: «Сегодня впервые у района и у музея появилась возможность не спеша совместно продумать действия, которые помогли бы защитить как территорию музея, так и помочь собственникам правильно сориентироваться в том, что лучше делать, чтобы не потерять эту ценность земли, не потерять ландшафты пушкинские. Я полагаю, что сегодня есть все же шанс, что мы сможем работать цивилизованно». Однако такое подкрепление позиций музея вызывает и усиление противодействия, и уголовные дела все-таки заведены.

Проблема в том, что, несмотря на десятилетия успешной работы, премии и награды, высокую оценку музейного сообщества, руководитель «Михайловского» все еще не может убедить начальство обратить внимание на специфику объектов охраны заповедника: «на протяжении десятка лет, когда закон о музеях-заповедниках верстался и мы пытались с его помощью решить свои проблемы, меньше всего понимания мы находили у своих коллег в музейном управлении. Они прекрасно понимают, что такое музеи художественные, они замечательно готовы бороться за любые другие музеи, но они не хотят связываться с землей».

Мода делает чудеса -- некоторые участки земли в огромной России, где в массе пустуют огромные площади, где зарастают поля и дороги, где исчезают деревни, где некому жить в прежде густонаселенных областях, приобрели поистине неоценимое значение. Пушкиногорский район, для которого заповедник является главным работодателем и налогоплательщиком, до сих пор был не союзником музею. Псковские власти, проводящие в день рождения Пушкина праздник, тоже не торопятся объявить о поддержке заповедника. Труд коллектива, не одного директора Василевича, но команды энтузиастов, искренне желающих как можно лучше, разумнее и эффективнее использовать имеющиеся возможности, легко зачеркивается при столкновении с алчностью не понимающих своих реальных выгод неизвестных широкой публике «серьезных» людей.

Василевич же с упертостью истинного энтузиаста продолжает твердить: «Нам просто необходимо законы о культуре положить в основу всего остального законодательства, а не относиться к ней по остаточному принципу. По культуре сегодня проезжает любой закон, отщипывая и укатывая законы о культуре, доводя их до бессмыслицы. Любой, кто их пишет, учитывает интересы современной экономики, то, как на это посмотрят нефтяники, газовики, рыбопромышленники и кто-то еще. Но никто не думает, что у нас богатейшее культурное наследие. Я считаю, что законы о культуре должны быть центральными при обсуждении любого закона. И нанесение ущерба любому действующему закону о культуре должно считаться преступлением».