Юбилей дягилевских Русских сезонов в этом году отмечает вся Европа. На ежегодном балетном фестивале в Мюнхене 100-летию нашествия русского балета на Запад посвятили два вечера. Центральное событие фестиваля -- концерт под названием «Терпсихора-гала» был выстроен так, будто его организаторы стремились, чтобы знаменитое дягилевское заклинание Йtonne-moi («Удиви меня») не потеряло силы и в наши дни. В Мюнхене удивляться пришлось многому.

Так, прелюд Дебюсси «Послеполуденный отдых фавна» прозвучал в концерте трижды. Сначала показали реконструкцию постановки Вацлава Нижинского. Шокировавшая парижан в 1912 году финальная сцена оргазма еще неопытного в любовных схватках юного фавна, возбужденного зрелищем купающихся нимф и за неимением лучшего варианта совокупляющегося с покрывалом главной нимфы, здесь выглядела невинным гимнастическим упражнением для разминки поясницы исполнителя главной роли (Тигран Микаэлян). Антиподом этой дионисийской хореографии предстала неоклассическая миниатюра Джерома Роббинса 55-летней давности, где встретившихся в балетном классе танцовщика и балерину собственные эротические томления увлекают гораздо меньше, чем их эстетическая форма, отраженная в воображаемом зеркале (художественное совершенство объятий и поцелуя элегантных звезд Берлинского балета Полины Семионовой и Владимира Малахова было неоспоримым). Третий вариант «Фавна» в постановке Джона Ноймайера (1996) показали артисты его гамбургской труппы. Трио двух солистов и солистки, поставленное с типичной для живого классика психологической изощренностью, вызывало мысли о столь же изощренном реальном любовном треугольнике: Дягилев -- Нижинский -- Ромола Нижинская.

Малоизвестная труппа из Саарбрюккена восстановила редкий балет Леонида Мясина «Парад» (1917), поставленный в костюмах по эскизам Пикассо на музыку Сати, эффектно дополненную стрекотом пишущей машинки, выстрелом и прочими шумами. В этом незатейливом балетике про комедиантов, зазывающих публику в свой балаган, хореограф остался в тени художника и композитора. Артистов, спрятанных под трехметровыми кубистическими костюмами Американского и Французского импресарио, не видно вовсе: только ноги выделывают замысловатые коленца при полной невозмутимости нарисованных картонных лиц и тел.

Знаменитое «Видение розы» Михаила Фокина на музыку фон Вебера станцевали гости из Мариинки. Цветущая госпожа Селина ничуть не походила на утомленную балом мечтательницу серебряного века, а агрессивный Призрак розы в исполнении господина Колба не пожелал ограничиться ролью бесплотного пришельца из растительного мира: он явно хотел доказать Девушке, что способен на большее, нежели вегетативное размножение. Дуэт из фокинской «Жар-птицы» на музыку Стравинского с неподдельным жаром исполнили ведущие солисты Королевского балета Великобритании Мара Галеацци и Тьяго Соареc. Огненная итальянка отчаянно рвалась на свободу из крепких рук поймавшего ее Ивана-царевича бразильских кровей, но исполнители так удачно сочетались друг с другом по темпераменту, что можно было не сомневаться: эти герои русской сказки отлично поладят.

Дягилевцев почтили и на заключительном спектакле фестиваля -- в программе были показаны два балета из репертуара Русских сезонов. «Шехеразада», восстановленная в Мюнхене внучкой хореографа Изабель Фокиной, оказалась не совсем похожей на ее российский вариант, в числе авторов которого вместе с Андрисом Лиепой числится та же Изабель Фокина, -- у нас эта арабская сказка выглядит гораздо атлетичнее. «Лани» Брониславы Нижинской на музыку Пуленка в России не шли никогда, а жаль: этот стильный балет с тонко проработанными характерами персонажей на редкость адекватно отображает нравы и дух 20-х годов ХХ века с их послевоенной жаждой жизни и слегка замаскированным эротизмом. Словом, разнообразная и довольно полная юбилейная программа Мюнхенского фестиваля наглядно продемонстрировала, что снимать урожай с посевов дягилевской антрепризы можно еще по меньшей мере полвека.