Агентство театров танца «Цех» после довольно вялого сезона решило доказать, что contemporary dance в Москве все-таки существует, и ныне май в «Актовом зале» культурного центра «Проект Фабрика» объявлен месяцем премьер. В следующие выходные впервые появятся в новых спектаклях Анна Абалихина, Александр Андрияшкин, Илья Беленков, Дарья Бузовкина и Ольга Цветкова, еще через неделю можно будет взглянуть на работы Татьяны Гордеевой, Александры Конниковой и Альберта Альберта. Начался же премьерный месяц со свежего сочинения идейного вдохновителя «Цеха» Александра Пепеляева. Нельзя сказать, что это был удачный выбор.

Пепеляев терпеть не может зрителей. То есть вот как артист он купается во внимании, соотносит свои движения по сцене с реакцией зала, там уберет акцент, там надавит. Но вот как постановщик он, по-моему, зрителей ненавидит. Потому что основная метода построения его спектаклей -- это монотонный пластический бубнеж на одну и ту же тему. (Бывают исключения -- как разнообразная и яркая «Чайка», но это именно исключения.) Мрачный, однообразный, грубый и главный пепеляевский фокус состоит в том, чтобы довести зрителей до изнеможения, а потом попробовать устроить катарсис. Когда все ахают -- а, так вот что он хотел сказать, и уже по дороге домой вычисляют, что в муторном предыдущем тексте обозначало твердую дорожку к финалу.

Это довольно опасное занятие -- во-первых, зрители начинают уходить с середины, не дождавшись финала. (Когда пепеляевская труппа, ныне называющаяся «Театр форм и фигур», играет на других площадках -- массово, когда в «Актовом зале», откуда не выйдешь, не подняв ряд и не устроив таким образом демонстрации, -- редко, но эффектно.) Во-вторых, когда устроить действительно эффектный финал не получается -- весь спектакль скрывается в такой яме, что слово «провал» кажется вежливым комплиментом.

Нынешнее сочинение -- «Старуха и...» -- именно такой случай. Пепеляев снова заводит любимую мелодию абсурдности человеческого существования и снова на подмогу зовет Хармса. Впрочем, лобовых цитат в спектакле нет, а что сам Пепеляев, большую часть времени сидящий за открытым ноутбуком, одет в старушечью юбку -- так это еще не повод говорить о рифмах. В течение часа две девушки (Татьяна Гордеева и Ольга Цветкова) и два молодых человека (Илья Шабуров и Стас Шмелин) рисуют нам картинки нелепой и обыденной жизни. Вот парочка довольно тупым образом флиртует; вот ведут застольную беседу два опустившихся джентльмена; при этом используется лишь мимика и намеренно убогая жестикуляция, фразы же, которыми обмениваются герои, возникают на заднике-экране в «облачках», как речи обитателей комиксов. Убогость ежедневного существования разбавляется лихорадочными танцами (линди-хоп, надо сказать, дается артистам с трудом, танцовщик оборачивает вокруг себя партнершу с таким напряжением, словно это не профи на сцене, а пришедший на первый урок модных танцев любитель). Финал составлен из двух частей -- сначала вспыхивают танцы в райском саду (куда явно попадает герой, только что умерший на сцене); рай тот утащен с картин «Таможенника Руссо», этакие мультфильмовые заросли отъявленной зелени, затем персонаж оказывается лицом к лицу с обозначением зимнего пейзажа (какие-то утонувшие в сугробах дальние плетни, вселенское одиночество, только воя волков не хватает). Надо полагать, это ад. Вот тут надо испытывать катарсис. Но на деле чувствуешь только облегчение -- ну слава богу, перестали рассказывать про то, как тупы и скучны обыденные люди, сейчас нас из этого зала выпустят.