Церемония открытия Пасхального фестиваля прошла на удивление гладко и без сбоев -- Валерий Гергиев по традиции немного запоздал, давая интервью телевидению, но вряд ли кто-либо попенял маэстро на задержку. Все оценили значение события -- теперь у нас есть свой, московский Гергиев. Ведь еще недавно мы о таком и мечтать не могли. Юрий Лужков, вышедший на сцену для традиционного приветствия, недвусмысленно заявил о том, что Пасхальный фестиваль -- это всерьез и надолго. За ним с приветственным словом от Патриарха всея Руси выступил архиепископ Истринский владыка Арсений. Гергиев в свою очередь кратко поблагодарил обоих и объявил со сцены, что хочет посвятить этот концерт памяти Евгения Светланова.

Программа вполне соответствовала пасхальной тематике: наличествовало и красивое программное сочинение (увертюра «Светлый праздник»), и громогласный патриотический опус (кантата «Александр Невский» Прокофьева), и мировая премьера (опус Владимира Мартынова, специально созданный для фестиваля). Единственной неудобоваримой, на первый взгляд, вещью был поставленный в самый финал балет Стравинского «Жар-птица», исполненный эпической неспешности, очень колоритный, но уж очень длинный. Однако именно «Жар-птица» и получилась лучше всего: оркестр отыграл балет роскошно и со смаком. Гергиев, сам похожий на парящего орла, вынимал из оркестровой фактуры необычайной красоты краски, нащупывал в глубинах партитуры потаенные подголоски и попугивал публику неожиданными перепадами, когда после шелестящих пиано струнных следовал какой-нибудь оглушительный аккорд всего оркестра. Исполненный до этого опус Мартынова, наоборот, удивил полным отсутствием контрастов. Красивая, ароматная музыка, в которой причудливо перемешались интонации позднеромантического флера (немного Малера, немного Вагнера, чуть-чуть Римского-Корсакова), подействовала на зал как антидепрессант. Несколько бледный вид имел «Александр Невский» -- вышедшие на сцену хористы Мариинки явно пребывали «в растрепанных чувствах», и разбушевавшийся оркестр не дал хору ни малейшего шанса как-то исправить ситуацию. Для многих, впрочем, главной изюминкой прокофьевской кантаты стали отнюдь не хористы, а меццо-сопрано Ольга Бородина, в своей единственной арии угостившая зал чудесным mezzo voce. Так что первый день Пасхи можно считать удавшимся.