В воскресенье в Москве открылся Пасхальный фестиваль, который без преувеличения можно назвать самым крупным проектом нынешнего музыкального сезона. Накануне торжественного концерта-открытия в Большом зале Консерватории корреспондент газеты «Время новостей» Михаил ФИХТЕНГОЛЬЦ побеседовал с художественным руководителем фестиваля Валерием ГЕРГИЕВЫМ.

-- На данный момент вы являетесь художественным руководителем шести фестивалей в разных точках планеты. Какие цели вы преследовали, создавая седьмой?

-- С каждым фестивалем своя особая история. На фестивале «Мир Кавказа», который проходил в самое кризисное для Владикавказа время, у нас вообще не было никакого оргкомитета и мне приходилось делать все самому. А фестиваль в Баден-Бадене вообще не мой -- я его просто спасал от банкротства. Единых мерок для всех не существует: нельзя смотреть на руководство творческим организмом так же, как компания Coca-Cola смотрит на ежегодные финансовые показатели. Когда я встал во главе Мариинского театра, у нас на счету денег хватало недели на три-четыре. Тогда мне много приходилось думать над тем, как найти выход из этой ситуации. Теперь, открывая Пасхальный фестиваль, я, к счастью, могу не задумываться о таких вещах. Я не принимаю участия в «мелкой» организационной работе -- приезды, отъезды, гостиница, автобусы... Это совершенно другой сценарий. Прошлый опыт мне может еще пригодиться, но сейчас я с большим удовольствием думаю лишь о музыке, о художественной программе. Я лишь даю импульс. Поговорить с Юрием Лужковым, с патриархом -- это мое дело. Все остальное берут на себя профессионалы, которые, к счастью, в Москве есть -- в частности, директор «Золотой маски» Эдуард Бояков, вместе с которым мы и делаем Пасхальный фестиваль.

Этот фестиваль для меня новый уровень отношений с Москвой. Не скрою, что я, как и все, больше люблю, когда меня хвалят, чем когда ругают, но сейчас я приехал не для того, чтобы мне тут пели осанну. Я неплохо представляю себе, как я дирижирую, насколько хорошо я слышу оркестр и голоса, и мне не нужно лишнего подтверждения тех моих способностей, о которых я и так знаю. Главное, чего я хочу, чтобы на фестиваль приходили люди, которые любят музыку. Мы открываем для них все богатства русской классики. У нас не было задачи заниматься четко определенной светской или духовной тематикой. Для нас важны оба направления. Именно поэтому нам необходимо и благословение патриарха и поддержка правительства Москвы.

-- Тот репертуар, который мариинцы представляют на Пасхальном фестивале, вероятно, уже много раз обыгран?

-- Отнюдь. Это было бы неинтересно. Прежде всего для нас самих. Даже хорошо знакомые нашему оркестру произведения -- «Весна священная», «Жар-птица» -- мы не играли довольно давно. Я очень верю в живой творческий процесс, который, может быть, остается непонятным, невидимым для тех, кто смотрит мне в спину из зала. Поэтому мы берем и совершенно новые сочинения. Например, «Пульчинеллу» Стравинского, не говоря уж о сочинении Владимира Мартынова. Пусть кому-то покажется подозрительным, что большинство исполняемых нами произведений -- шлягеры, но ведь, согласитесь, в Москве не слышали «Александра Невского» с оркестром и хором Мариинки и с Ольгой Бородиной! Это блестящие произведения, которые не стыдно повторить. Кроме того, их объективно трудно играть. Трудность состоит в том, что так называемые сказочки Римского-Корсакова («Снегурочка») или Глинки («Руслан и Людмила») нужно исполнять классно -- серьезно и интересно. Исполнять таким образом, чтобы их могли слушать совершенно неискушенные в музыке люди.

-- В этом году на фестивале исполняется только русская музыка. Что будет дальше?

-- Через год мы попробуем совмещать какие-то произведения отечественных авторов и европейских. Мы ведь все-таки европейская страна, имеющая свою, независимую культуру, которая, однако, родственна многим из великих европейских музыкальных традиций. Известна любовь Чайковского к Бизе, Делибу, не говоря уж о Моцарте. Хорошо известно, что Мусоргский -- едва ли не самый «русский» из наших оперных композиторов -- создал свои самые «могучие» произведения после обращения к сюжету Флобера («Саламбо»). Русские композиторы были очень хорошо осведомлены о том, что делалось на Западе. И это одна из основных идей фестиваля в будущем.

За прошедшие семьдесят лет мы очень многое утеряли. Если спросить, могу ли я смириться с тем, что мы забыли о наших религиозных и культурных обычаях, я отвечу: «Нет, не могу». В то же время нельзя отказываться и от того, чтобы было создано в советскую эпоху -- я имею в виду гениальные сочинения Шостаковича и Прокофьева и ту уникальную систему воспитания музыкантов, благодаря которой наша исполнительская школа прославилась на весь мир. Помирить настоящее и прошлое не всегда просто, и это, я думаю, одна из задач Пасхального фестиваля.