С 3 по 7 мая «Арт-Москва» устраивает звездный парад. Сформированная путем тайного голосования элита русского Contemporary Art репрезентирует собственные идеи. Пресс-служба компании «Экспо-Парк» рассказала об особенностях «Мастерской» нынешнего года. Если раньше список участников определялся экспертами Программы «Арт-Москва», то теперь он сформирован мнением независимых журналистов, пишущих о современном искусстве. Благодаря этому состав участников стал разнообразнее. Среди мастеров -- представители всех направлений Contemporary Art: от модернизма (Франциско Инфантэ) до постмодернизма (Александр Бродский); от московского концептуализма (Константин Звездочетов) до питерского неоакадемизма (Тимур Новиков), от модной «новой визуальности» (Виноградов-Дубосарский) до еще более модной «нонспектакулярности» (Escape, Анатолий Осмоловский).

Мастер-классы «Арт-Москвы» хороши по той причине, что художники освобождаются от цензуры галеристов, конъюнктуры рынка и в течение недели творят что хотят. Ярмарка «Арт-Москва» этого года нагло косила под салон. Алое и золотое липло на глаза. Ничего не поделать. Рынок-с. В «Мастерской Арт-Москвы» цветная вакханалия укрощена аскетичным белым. Пустынно. Впору вешать табличку: «Тихо! Идет опыт». Получилась лаборатория гигиены собственных душ от рыночной скверны. На самом деле подобное впечатление создается благодаря хорошему дизайну и малому количеству участников. Говорить от лица «чистого искусства» удается далеко не всем. Свобода творчества ко многому обязывает. В частности, обязывает превозмочь обольщение любимой мыслью ради новых знаний. К чему такие подвиги, если мысль найдена и ее можно тиражировать? Как сказал герой Чехова, это «мысль маленькая, понятная, полезная в домашнем обиходе». Словом, не мысль, а мыслишка. Удачно найденный приемчик. Вот вам снова зоофилия Кулика. Вот вам опять «из жизни насекомых» от Макаревича и Елагиной. Вот вам история культуры в комиксах от Тишкова или Литичевского. Многие участники ничтоже сумняшеся притащили части своих старых инсталляций с прошедших в XL или у Гельмана персоналок. И это по-своему честно. Спонтанный артистический жест, импровизация (в которых суть любого workshop или мастер-класса) им недоступны. Свободы они боятся, как чеховский Фирс боялся воли. Они заложники собственного имиджа. Их место все-таки там, где художественное высказывание имеет жесткую валютную котировку, то есть на ярмарке.

Несколько проектов «Мастерской» все-таки вселяют надежду. Они являются антитезой принятого когда-то для Contemporary Art постулата, что искусство это всего-навсего эксплуатация пары приемов. Разбить футляр формализма можно несколькими способами. Творчество ушедшего юным Даниила Филиппова иллюстрирует ренессансное понятие «инвенция»: приоритет замысла над исполнением. Его инсталляции во многом наивны (к крыльям ангела привязаны гантели -- «упражнения для тела и духа»). Можно сказать, некоторые из них даже беспомощны. Но эта наивность позволяет избежать серийности и вспомнить об искренности. Правду сказал Никита Алексеев, что творчество Даниила это бартовский punctum, «точечная интервенция в кажущиеся непересекающимися области человеческого страдания и изготовления искусства».

Александр Бродский стал лучшим в «Мастерской» импровизатором. Он рискнул сломать стереотип о самом себе. Мы привыкли к его сложным, дорогим, монументальным инсталляциям. Он привез сотню белых кирпичей и выложил из них башню. Башня на фоне ослепительно белой стены -- какой другой символ вечности может быть убедительнее?

Гор Чахал сказал о самом главном. О том, что модная в Contemporary Art ирония не является отмычкой ко всем замкам. О том, что искусство и сегодня может быть сакрально серьезно. Инсталляция «Хор» является комментарием символической экзегетики христианской мистики. Чахал делится своим личным опытом созерцания незримого, бесконечного и невыразимого. В картинах-акциях художник пытается изобразить звучание хора серафимов, поющих в молчании и движущихся в покое. Попытка не стала для зрителя пыткой. Его картины лишены пошлой фигуративности. Они смиренны. Чем-то напоминают меняющиеся по прихоти провидения сверкающие протуберанцы в окуляре цветоскопа. Чахал вернул нас в эпоху, когда «я» художника умалялось в молитве и он был просто созерцателем, проводником божественной Энергии, Истины и Красоты. Это возвращение -- самый радикальный жест современного искусства.