Спектакль по пьесе Евгения Гришковца «Дом», написанной в соавторстве с начинающей писательницей из Иркутска и студенткой ВГИКа Анной Матисон по заказу театра, начинается с того, что закрывается занавес. Местом действия режиссер Иосиф Райхельгауз назначил не сцену, а зрительный зал.

Подозрения, что все будет не так, как обычно, возникают еще при входе. Среди разбросанных, будто небольшой взрывной волной, рядов бархатных кресел непросто найти свое место. Зрители бродят по залу, нерешительно сверяясь с билетами и советуясь друг с другом. Некоторые оказываются сидящими спиной к сцене, но зато лицом к одному из четырех мониторов. Видеотехнологии (включая рассредоточенных по углам операторов) в этой постановке играют большую роль. Остальное -- чуть меньшую.

Зачин спектакля интерактивный. По мониторам сначала транслируют короткометражную зарисовку в духе кинотеатра.doc: спальный район, заспанные лица, автомобили, светофоры, бездомные собаки, поезд метро -- словом, узнаваемые для жителей мегаполиса и щемящие душу кадры (я, например, с радостью узнала свою станцию метро -- «Медведково»). А потом в «кино» попадают выхваченные из публики по воле операторов отдельные зрители, бурно и кокетливо реагирующие на свое появление на экране. Театр начинается, когда камера замирает и один из зрителей -- это телеведущий Александр Гордон -- встает со своего места и с приватной интонацией принимается делиться планами о покупке дома. Даже если продать квартиру, на дом не хватает, поэтому нужно где-то найти деньги. Неизвестно, к кому обратился бы в подобной ситуации сам Гордон, но его персонаж, врач Игорь, занимающийся частной практикой, совершенно в логике задушевной и свойской эстетики Гришковца обращается к своим друзьям.

Друзья Игоря -- это наши соседи. Они обнаруживают себя по очереди, оживая то в одном, то в другом конце зала. Каждый из них по разным мотивам отказывает герою Гордона. У кого-то просто нет денег. Кто-то рекомендует не связываться с домом, на него уходит слишком много нервов и нереализуемых надежд, вроде бани и человеческой канализации. Кто-то воплощает давний план мести по отношению к своему другу, пытаясь перехватить дом. Иногда Игорь обсуждает ситуацию с женой (Анжелика Волчкова), которая тут же, среди зрителей, гладит белье на разложенной гладильной доске. В эпизоде появляются и ее родители (Альберт Филозов и Елена Санаева). Позже они несколько сюрреалистическим образом трансформируются в бабушку и дедушку Игоря. Здесь даже имеет место неожиданный спецэффект: их кресла, окутанные дымом, поднимутся вверх, и актеры вместе с Гордоном исполнят фрагмент пьесы в форме арии.

Недвусмысленная драматургическая отсылка к Чехову (жена Игоря для верности мечтает посадить рядом с новым домом вишневый сад) удваивается на уровне режиссерского решения. В 2004 году на фестиваль NET привозили венгерскую «Чайку» в постановке Арпада Шиллинга. Никаких специальных декораций тогда в ней тоже не было, а чеховские герои вырастали из зрительного зала так же естественно, как шампиньоны на обочинах дорог. В «Доме» с естественностью туговато, и вряд ли это эффект премьеры. Для достижения жизнеподобия некоторым персонажам, например дочери Игоря (Юлия Скирина), придется постараться. В ней с головой выдают актрису напористая «детская» (по сюжету героиня еще школьница) непосредственность и сценический костюм. Лосины, мини-юбка и растянутая майка -- зрители так не одеваются примерно с 90-х.

Но обаяние этого спектакля от его напористой непосредственности, кажется, совершенно неотделимо. Русский психологический театр, перешагнувший линию рампы и взявший зрителя за грудки, -- довольно познавательное зрелище, успевающее многое сообщить об этом театре и об этой публике. Вынужденное одновременное присутствие и отсутствие (актеры умудряются делать вид, что вокруг никого нет; зрители делают то же самое) -- это ведь всего лишь разновидность застарелой театральной шизофрении. Вроде развлеклись, а вроде и вечер культурно провели, вроде посмотрели спектакль про жизнь, а вроде и побывали на постановочном ток-шоу, вроде живы, а вроде уже и умерли. Видеотрансляции здесь, конечно, ничего не меняют. Да, и вот еще что: расстояние вытянутой руки еще не повод для близости.