Уолт Ковальский (Клинт Иствуд) пусть и польского происхождения, но все равно стопроцентный американец -- высокий и прямой, как древко государственного флага, воевал в Корее, получил звезду героя, потом вернулся, пошел работать на завод Форда и в 1972 году прямо на конвейере прикрутил руль к автомобилю «Гран Торино спорт», который с того самого момента холил и лелеял у себя в гараже, теперь уже в Мичигане. Как-то постепенно в его родном пригороде не осталось практически ни одного белого соседа, дома заняли семейства цветных (которых Ковальский именует не иначе как самыми грязными и некорректными словами), на улицах появились подростковые банды, а сам район верно и не так уж медленно приходит в запустение и превращается в натуральнейшее гетто. Вдобавок к этому у Уолтера умирает горячо любимая жена; два сына-мордоворота и их хищные, неприятные жены и дети не поддерживают с отцом практически никаких отношений (разве только позвонят раз в квартал, чтобы ненавязчиво поинтересоваться делами и сразу же попросить свести их с человеком, который вроде бы раньше мог достать билеты на футбол). Да еще местный священник-молокосос (Кристофер Карли) все время взывает к душе Ковальского, призывая его выполнить последнюю волю супруги и сходить на исповедь.

В общем, из хорошего в этой жизни у ветерана осталась такая же старая, как он сам, собака-лабрадор по имени Дейзи, сумка-холодильник с упаковкой-другой пива да гараж, где стоит его красавица. Но как-то вечером «Гран Торино» пытается угнать Тао (Би Ванг) -- аутичный мальчик-хмонг (вьетнамская народность, которой тоже нашлось место в мультикультурном котелке района), который целыми днями занимается девчоночьими делами вроде мытья посуды, все остальное время молча сидит в углу, а в гараж к Ковальскому попал по принуждению своего кузена, полнейшего отморозка и авторитета местной ориентальной ОПГ, решившего сделать из двоюродного брата настоящего мужчину...

Понятно, что на самом деле мужчиной научит быть Тао вовсе не дегенерат-родственник, а тот самый злобный с виду старик, который сначала чуть не пристрелил его, а потом взял на поруки по просьбе соседской семьи. Понятно, что кузен не расстанется с идеей прибрать к рукам «Гран Торино» и, самое главное, не оставит в покое Тао. Понятно, что в какой-то момент отношения бандитов и Уолта перейдут в крайнюю стадию, и ему в конце концов найдется за кого мстить. В принципе «Гран Торино» собрал, кажется, все возможные штампы, какие только возможны в жанре драмы о соприкосновении культур и дружбе, которой не помешают ни национальные, ни возрастные различия. Кажется, что это стопроцентный кандидат на все возможные «Оскары» (так недвусмысленно собрано в фильме все, что обычно нравится киноакадемикам), но нет -- в последних номинациях «Гран Торино» нет и в помине, а единственную номинацию на «Золотой глобус» Иствуд получил за сочиненную и исполненную вместе с сыном песню из фильма (что, конечно, почти что анекдот). При этом именно «Гран Торино» стал самым кассовым фильмом Иствуда за всю историю (без учета инфляции) -- 150 млн долл. только в американском прокате. Перед премьерой Иствуд объявил, что эта картина будет последней, в которой он снимется как актер. Правда это или нет, сказать пока трудно, но в любом случае преступно пропустить возможность увидеть, как выглядит и ведет себя на экране этот 78-летний чудо-человек, который сейчас похож одновременно на скульптуру художника Эрзьи, старого моряка Розенбома из «Путешествий Нильса с дикими гусями » и доисторического хищного ящера инострацевию (и смешение этих взаимоисключающий элементов дает результат невероятно эффектный и вполне эстетический). От безупречных крупных планов (они, как и весь фильм целиком, сняты вполне потрясающе) нельзя оторваться, тем более что всю первую половину фильма Уолтер Ковальский ни разу не сделал хотя бы минимально довольного лица, а время от времени, видя очередное, с его точки зрения, безобразие, начинает самым натуральным образом глухо рычать и чуть ли не показывать клыки. Как он курит, как пьет пиво, как копается в инструментах в гараже или пикируется с местным парикмахером (Джон Кэррол Линч) -- единственным, кто может с натяжкой считаться его другом до появления Тао... На все это можно смотреть долго и не мигая. До тех пор, пока в глазах не защиплет. Не то от резкости, не то... в общем и так понятно.