Государственный театр оперы и балета Республики Саха (Якутия) им. Сивцева-Суоруна Омоллоона привез на «Маску» представление, составленное из двух одноактных опер композитора Владимира Кобекина по мотивам классика якутской литературы Платона Ойунского (либретто А. Застырец) -- «Александр Македонский» и «Кудангса Великий». Аж семь номинаций «Македонского» (вторая опера -- про то, как вождь Кудангса победил ледяную звезду Чолбон -- в конкурсном антураже идет как довесок), интригующее звучание и чудной вид спектакля дали повод в очередной раз задуматься о совершенно какой-то невероятной пестроте и причудливости российского оперного ландшафта. В извивах которого алмазная республика и ее оперный театр, где главные партии поют эстрадные артисты, заказывают сразу две оперы автору, известному своей просвещенностью, передовыми и гибкими взглядами, неплохой сценической судьбой, а также ловкой непринадлежностью ни к консервативному, ни к авангардистскому, ни к строго «минималистскому» контексту.

В неожиданно людной композиторской номинации этого года Кобекин соревнуется с Щедриным («Очарованный странник»), Смелковым («Братья Карамазовы») и двумя авторами мюзиклов -- Дрезниным и Колкером. И в этом споре ему есть что предъявить, а именно демократично-притягательную и при этом не наивную музыку, хитро устроенную по принципу дивного месива, в котором сложно ухватить стилистические корни (хотя мерещатся следы когда-то мощного неофольклоризма, манеры «новой простоты», чуть ли не хачатуряновские профили и сильное влияние минимализма, впрочем, очень индивидуально переваренного). Кобекин здесь остается верен себе, используя метод сочинительства, который им артикулируется как «создание мелодии, словно ритуального танца» (с дзенско-платоновскими ассоциациями). Музыка, которую сам композитор именует «азиатской оперой», легко и непринужденно, под бой барабанов рассказывает историю не только завоеваний и любви Александра Македонского, но и его духовных сомнений и терзаний. В ней есть напряжение, колорит, драматургия и трагедия (два героя истории умирают: «поэт» и гордая Мидия -- традиционная для оперных сюжетов «вражеская принцесса»).

Между тем зрелище, которое разворачивается на сцене, изумляет своей бесхитростностью. Угловатая пластика смущенных актеров, отбивающих ритм ногой, стеснительные голоса, взгляд, вперивающийся в дирижера, сокрушительно яркий декор, наивный балет, поднимающиеся и опускающиеся платформы, благодаря которым герои редко приходят на сцену или уходят своими ногами, пышность красок, помноженная на аляповатость фантазии. Все вместе превращается в какую-то странную помесь карикатурного «Спартака», новогоднего ледового шоу и концерта эстрадно-фольклорного коллектива, по старинным законам которого даже подлинное шаманство обрамляется диковатыми рюшечками. Мы можем называть такое трогательной провинциальностью, дикостью, героизмом, подвижничеством, «национальной оперой» и даже почти что ритуальным театром под оперной вывеской. Это стоит один раз увидеть, чтобы удивиться хитросплетениям. Разве что немного нелепо семикратно это номинировать.