Политико-психологические фантомы демонстрируют особенно бурное брожение в массовом сознании на переломе исторических эпох. Экзотические фобии, во многом патологического характера, навязчиво вторгаются в менталитет не только широких слоев населения, но и элитарных групп в периоды кардинальных общественно-политических перемен. Время реформаторских «революций сверху», спонтанных революционных смут, которые к тому же, по российской традиции ХХ века, подогреваются военными испытаниями, -- благоприятный контекст для возникновения идеологических психозов. Общественное сознание, впрочем, приобретает больший иммунитет к психическим аномалиям, когда намечается определенная стабильность, когда маятник исторической альтернативности перестает раскачиваться с максимальным размахом -- между условными крайностями «старой» и «новой России».

Сегодняшний ментальный настрой общества напоминает, хотя и с оговорками, время 1908--1913 годов. «Успокоение» (из знаменитой столыпинской формулы) было гораздо ощутимее, чем обещанные вслед за ним «реформы», население избавилось от симпатий к политическому экстремизму, оппозиция не представляла для власти серьезной опасности, благодаря административным усилиям в ходе выборов в III Государственной думе сформировалось большинство «партии власти». В прошлом остались «перестроечные» утопические надежды, связанные с конституционным Манифестом 17 октября 1905 года и революционные волнения. Война, системный экономический, политический, социально-психологический кризис и скатывание в бездну революцию -- 1914--1917 годы -- были еще впереди.

В настоящее время, к счастью, в массовом сознании нет объективной почвы, чтобы в каких-то слоях населения вновь стали пользоваться ажиотажным спросом идеологемы, из которых в 1991--1995 годах складывался комплекс «национал-патриотических» фантомов и стереотипов. Поэтому тем более абсурдно смотрятся в данном контексте их рецидивы, концентрированно представленные в учебном пособии. Ключевой из них -- поиск «внутреннего врага», колоритно продемонстрированный еще в годы первой мировой войны.

Циркулировавшие тогда в обществе слухи на тему «разгула шпионажа», «немецкого засилья», «темных сил», окружающих трон и занимающих прочные позиции в дворцовых и правительственных сферах и т.д., представляли собой важный феномен политического сознания. Он оказывал существенное влияние на менталитет и поведение как элиты, так и рядового обывателя в преддверии Февраля 1917 года. Подозрения в адрес сановников и военачальников вызывали колоссальный резонанс на фоне военных неудач, усиливающейся хозяйственной разрухи, конфронтации между «исторической властью» (не только правительственной, но и верховной, то есть властью государя) и «обществом» в лице оппозиционной Думы, земских, городских, предпринимательских организаций. «Изменнические» мифы дискредитировали власть, подрывали доверие к ней, что во многом предрешило стремительность крушения царской России. Даже политики-либералы, чуждые революционных методов, обосновывали переворот как «национально-освободительную», «всенародную», «великую» революцию.

Парадоксально, но истерию «шпиономании» развязала сама власть. Поощряла травлю и подозрительность по отношению к людям с «немецкими» фамилиями, ставшими вдруг «чужими». Сначала изобличение «шпионов» рассматривалось властью как способ направить в это русло общественное недовольство поражениями на фронте, плохим обеспечением армии и т.д. Но вскоре кампания вышла из-под контроля.

Думское большинство, опасаясь игнорировать все более негативные по отношению к власти общественные настроения, изобилующие мифами в стиле «национальной измены», к концу 1916 года пошло ва-банк. Ставка была сделана на разоблачение «темных сил», усиленное мощной патриотической риторикой. Как цинично формулировал кадет Андрей Шингарев, «если есть злая воля, в которую верит страна, надо в это ударить». В итоге логика игр в «шпиономанию» подтолкнула страну к исторической катастрофе.

Манипуляции массовым сознанием, особенно при помощи всяческих фобий поиска «внутреннего врага», всегда опасны, прежде всего для общества и сохранения в нем здорового психологического климата. Поэтому безответственная попытка в учебном пособии (предназначенном будущим юристам в погонах!) вызвать из прошлого одиозные политические фантомы, неоднократно игравшие в нашей истории роковую роль, является опаснейшей интеллектуальной провокацией. Соответствующей должна быть и оценка -- и политическая, и научная, и, безусловно, правовая.