Отличие ярмарки «Арт-Москва» от ярмарки «Арт-Манеж» до поры до времени заключалось в том, что первая стремилась к репрезентации contemporary art, общепонятного в международной художественной практике, в то время как вторая скромно оставалась на позициях салонного искусства, не менее распространенного в мире, но продающегося без помпы, в рабочем порядке. Практика показала, что красивого противостояния не получается в силу единого формата событий. Оба маркированы словом «ярмарка». Посему надо учитывать возможности потенциальных покупателей. Какой же сумасшедший купит огромную инсталляцию или работу, созданную в жанре видеоарта, а тем паче интернет-проект? Конечно, в прошлом году Зураб Церетели для своего (то есть нашего, московского) Музея современного искусства приобрел на «Арт-Москве» видеоинсталляцию Александра Бродского. Но ведь даже его возможности небезграничны. Можно предположить, что Умар Джабраилов, не так давно «подсевший» на коллекционирование современного искусства, решит переплюнуть нашего академика-гигантомана. Но где гарантия? Поэтому лучше уж старым испытанным способом предлагать на ярмарке живопись, скульптуру, фотографию.

«Арт-Москва» нашла вполне интеллигентный способ медленно, но верно двигаться в интернациональном художественном направлении без ощутимых финансовых и экзистенциальных потерь. Ярмарочная часть представляет на продажу более или менее понятные вещи, а вся «навороченная» и, по большому счету, просветительская часть отдается под некоммерческие, отечественные и зарубежные проекты. Иначе и не должно быть. Мировая практика показывает, что новаторские художественные проекты, масштабные по форме и неожиданные по содержанию, можно показывать только на авторитетных «непродажных» международных выставках, и приобретать их под силу лишь очень крупным институциям. В Москве пока нет ни того, ни другого. Потому обходимся полумерами. И то дело.

На «Арт-Москве» культпросвет начинается с показа работы 1988 года всемирно известной британской художницы Моны Хатум. От перформансов и видео она уже давно перешла к созданию объектов, скульптур и многомерных инсталляций, но тем не менее полезно узнать хотя бы имя и увидеть характерное произведение знаменитой лондонской художницы, родившейся в Ливане. Это фильм, созданный на основе слайдов и писем. Плавно сменяющиеся фрагменты тела обнаженной женщины, матери Моны Хатум, просвечивают сквозь вязь арабского текста. Текст -- реальные письма матери, которые она писала дочери, надолго задержавшейся в Лондоне. Дочь читает письма вслух на английском языке. Вторым планом звучит их разговор на арабском. Письма -- о войне, разлуке, сексуальности. Об этой работе под названием «Степень отчуждения» автор пишет так: «Я постаралась четко показать чувства и личный опыт двух женщин в социальном и политическом контексте гражданской войны в Бейруте, которая привела к отделению и отчуждению друг от друга». Но в одном из писем мать говорит, что теперь они общаются открыто и доверительно, как сестры. Политика и география их разобщила, а искусство позволило вновь объединиться.

Документальность и телесность практически всегда присутствуют в видеоработах, и проекты, показанные в некоммерческой программе «Арт-Москвы», не исключение. Самого себя показывает на видео художник из Гонконга Хо Сиу-ки (участник 49-й Венецианской биеннале), художник из Вильнюса Артурас Райла пользуется архивными документальными съемками 40-х годов, а его коллега Эгле Ракаускайте снимает на черно-белую пленку стариков, отвечающих на вопросы о прожитой жизни.

Используя ожидания честной документальности, которую традиционно связывают с видео, художница из Финляндии Эйя Лиза Ахтила (участница 48-й Венецианской биеннале) вводит зрителя в некоторое заблуждение. На самом деле ее картина «Служба утешения» -- это игровой фильм с актерами и компьютерными эффектами. Но сделан он настолько мастерски, что возникает эффект присутствия внутри подлинной истории. Сюжет, если коротко, таков. Он и Она ненавидят друг друга до лицевых судорог. Прихватив с собой младенца, пара пришла к психотерапевту, который должен помочь им поставить в отношениях точку. Фильм снят двумя параллельными камерами и позволяет видеть одновременно и говорящего, и молчащего героя. После всех высказанных друг другу претензий врач предлагает им выразить свои эмоции без слов. Супруги начинают лаять в прямом смысле слова. Следующий фрагмент -- день рождения мужа, отмечаемый в дружеской компании. Пустые разговоры, выпивка и... поход в ресторан, почему-то по льду замерзшего водоема. К концу второй минуты напряженного хода лед разверзается, и на фоне подводных съемок идет трагический монолог о смерти и прошедшей жизни. В третьем фрагменте героиня сидит с книжкой под ночником и чутко прислушивается ко всяким шорохам. Тут-то «служба утешения» и засылает к ней мужа. Он материализуется из воздуха, кланяется ей, а потом стремительно уменьшается в размерах и исчезает. Так повторяется несколько раз. На этом и фильму конец. Зритель остается в таком же недоумении, что и героиня -- молодая, злобная, страдающая женщина, уже готовая все простить. Человеку неискушенному стоит пару раз просмотреть этот 24-минутный фильм. Сначала -- чтоб непосредственно пережить трагическую историю расстающейся семейной пары, имеющей годовалого ребенка. Потом -- чтоб оценить искусные переплетения реализма и фантазийных моментов, приемов, соединяющих уникальность истории и ситуаций-клише, в которые герои попадают. В этой работе автор изящно и ненавязчиво предлагает чуть более критично относиться к частным и общественным ритуалам и чуть спокойнее воспринимать бразильские и голливудские сериалы, сконструированные с помощью элементарных кинематографических приемов.

Для любознательных, но небогатых посетителей «Арт-Москвы» некоммерческая программа ярмарки тоже стала своеобразным утешением: они, по крайней мере, увидели работы еще нескольких звезд мировой величины, доселе им неведомых.