Военная реформа будет продолжена, ее параметры остаются прежними -- так было решено на расширенной коллегии российского военного ведомства 17 марта с участием президента -- Верховного главнокомандующего Дмитрия Медведева. Надежды тех, кто считает переход к "новому облику вооруженных сил" неприемлемым для армии, не оправдались. В то же время для большинства российских налогоплательщиков известны лишь основные пункты плана грядущих преобразования, а что за ними стоит и насколько хорошо это для нашей страны и ее армии, непонятно.

За разъяснениями военный обозреватель «Времени новостей» Николай ПОРОСКОВ обратился к вице-президенту Коллегии военных экспертов, руководителю Московского и Общероссийского объединений суворовских, нахимовских и кадетских организаций генерал-майору Александру ВЛАДИМИРОВУ. В должностях командира дивизии, помощника министра обороны СССР по военной реформе, а затем сотрудника администрации президента России г-н Владимиров не раз предлагал свой план реформирования армии, но безрезультатно. А совсем недавно генерал направил президенту России открытое письмо от имени ветеранов вооруженных сил -- опять о реформе.

-- Нужна ли в принципе России реформа вооруженных сил?

-- Безусловно. Армия деградирует уже лет двадцать, каждый очередной министр обороны ее «реформирует». Сегодня боевая способность армии иллюзорна. Пятидневная война в Южной Осетии показала, что успешно воевать могут только солдаты, сержанты, ротные и батальонные командиры, которые, собственно, эту войну и выиграли. Все органы управления выше бригады, включая 58-ю армию, штаб округа и особенно Генеральный штаб, полностью провалились. Кроме того, оказалось, что воевать нам нечем -- оружие устаревшее.

Существует «окно безопасности» в пять-семь лет. Именно за этот период мы обязаны сделать нашу армию современной. В случае неуспеха мы обречены на геостратегическое поражение. И сегодня, несмотря на кризис, у России есть деньги на военную реформу.

-- Один из ключевых пунктов идущей реформы -- замена дивизий на бригады, переход от четырехзвенной системы управления (полк--дивизия--армия--округ) на трехзвенную (бригада--группировка войск--округ). В чем смысл такого перехода?

-- Он не улучшит управляемость войск, но существенно снизит их боевую способность. В армии США, которую наши реформаторы пытаются копировать, дивизии -- основные боевые тактические оперативные соединения. Каждая состоит из нескольких (до полутора десятков) самостоятельных боевых единиц -- мотопехотые и танковые батальоны, артиллерийские и противовоздушные дивизионы, разведывательные, инженерные и другие батальоны и части войскового тыла. Из этого состава дивизий и комплектуются бригады -- на каждый конкретный бой в каждой конкретной войне. В каждой дивизии США существуют три штаба бригад, готовых к управлению войсками в бою.

Когда бригада формируется на время боя из готовых элементов, она не имеет своего войскового хозяйства и становится крайне мобильной боевой организацией, поскольку все, что ей нужно для боя -- горючее, боеприпасы, еда, -- дается со складов дивизии и группировки. Наша же бригада будет представлять уродливо разросшийся полк, в котором будет много батальонов. Такая бригада не будет ни мобильнее, ни боеспособнее полка штатной численности.

-- Должность командира бригады будет не генеральской. Значит, в армии станет меньше генералов. Это ведь тоже цель военной реформы.

-- Не будет и дивизионных генералов, поскольку не будет самих дивизий. Это во многом уничтожит мотивацию офицеров к служебному росту. Генералы в принципе могут появиться в группировке войск, то есть в третьем звене новой иерархии. Но каким же образом будут выращиваться генералы для этого звена? То есть уничтожаются звенья, готовящие командный состав оперативного уровня. А если не будет армий, не будет и органа, способного выращивать высший командный состав стратегического уровня. И получается, что высший командный состав вооруженных сил как бы случайно появляется в конце непонятно какой службы и за непонятно какие заслуги, не пройдя все основные командные звенья.

Кстати, именно так образовался слой современных российских военачальников, в глаза не видевших живого солдата, ничем и никем не командовавших. Профессиональная деградация армии началась, когда стали выдвигать не ответственных командиров-единоначальников, а безответственных порученцев. Наверное, именно такие военачальники и предложили нынешнюю реформу.

-- Но установление численности генералов в процентном отношении к количеству солдат и офицеров -- разве это не разумно?

-- Численность генералов зависит только от задач армии, а значит, от ее структуры. Нельзя, например, делать должность начальника суворовского училища не генеральской -- для сотен мальчишек-суворовцев это пример заслуженной военной судьбы, к чему надо стремиться. Экономить на генералах надо в МВД, МЧС, прокуратуре, таможне, юстиции, но только не в войсках, так как их служебная нагрузка несопоставима. Армия -- это государственная корпорация, генерал -- своего рода менеджер по управлению насилием.

-- Над бригадой, по замыслу, будет стоять оперативное командование. Что это такое?

-- В США, когда принимается политическое решение о создании очередного командования на театре военных действий, компьютер выдает состав группировки -- сколько солдат, офицеров, какова их формы одежды, какое нужно оружие, комплекты боеприпасов. Так было в Ираке, Афганистане. Чаще эти группировки формируются не только из частей регулярной армии, но и контингентов Национальной гвардии и Подготовленного резерва. В мирное же время в оперативной группировке только офицеры и генералы.

-- У нас будет так же?

-- А никто не знает, как будет у нас. Непонятно, как, из кого, когда и зачем комплектуется оперативное командование. К тому же в отличие от армии США российская армия не планирует воевать в Африке, Америке, в Восточной или Южной Азии. Она будет воевать почти исключительно на собственной территории. Поэтому обязана иметь стационарные региональные группировки войск, которые уже давно созданы в виде военных округов, но теперь именно они подлежат невнятной реконструкции.

-- Все вооруженные силы России будут состоять, как объявлено, из частей постоянной боевой готовности. Это же хорошо.

-- Переход к частям, способным начать и вести боевые действия «немедленно по сигналу», приведет к тому, что государство будет обречено начинать и заканчивать войну составом войск мирного времени. С точки зрения стратегии и теории войны это очевидная глупость или стратегическая ошибка. Армия мирного времени, выполнив задачу начального периода войны -- обеспечить переход страны на режим военного времени и отмобилизование армии военного времени, как правило, гибнет. Но развертывание армии военного времени возможно только на базе частей сокращенного состава и при наличии готового резерва офицеров. Но в результате реформы все части сокращенного состава планируется уничтожить. Как и базу мобилизационной подготовки, мобилизационного развертывания.

В США каждый вид вооруженных сил имеет свой Организованный резерв, состоящий из штатных частей и подразделений. Этот резерв функционирует в мирное время в качестве учебных баз для подготовки и переподготовки -- офицеры и специалисты в течение месяца тренируются в составе своих резервных частей и частей Национальной гвардии. Государство им за это платит, и при необходимости они целыми соединениями уходят на войну. Сегодня в войнах США участвуют около 200 тыс. организованных резервистов и национальных гвардейцев. Без подготовленного резерва Россия не сможет вести успешную войну любого масштаба даже на собственной территории.

-- Вы против ориентации российской армии на армию США, однако то и дело приводите ее в качестве образца.

-- Армия России и армия США не могут быть идентичными по структуре, так как предназначены для решения совершенно разных задач. Америка всегда будет использовать экспедиционные силы. Мы же будем серьезно воевать только на собственной территории, при огромных пустых незащищенных пространствах и границах. Сегодня у России есть уникальная возможность создать Организованный резерв, использовать для этого 300 тыс. сокращаемых офицеров и прапорщиков.

-- Кстати, о ликвидации института прапорщиков. Что предусмотрено вместо них?

-- Предполагаемая замена прапорщиков на сержантов-контрактников невозможна -- этих самых «контрактников» в войсках практически нет, и никто из прапорщиков не захочет ухудшать свой статус. Уничтожаются не пресловутые «персонажи анекдотов», а основной слой технических специалистов, которые на войне должны занять офицерские должности. В армии США похожий институт существует и называется warrant officers -- «подофицеры». Там существует профессиональная сержантская вертикаль от роты до Пентагона.

Именно сержанты и подофицеры командуют расчетами, отделениями и взводами, обучают солдат, курсантов военных училищ и даже офицеров своей боевой специальности. Это самое уважаемое военное сословие в Америке. Когда-то там, у них, я рассказал будущему министру обороны Рамсфельду, что в суворовском училище окончил полковую сержантскую школу и получил квалификацию сержанта. Он сказал: «Тогда я с тобой, Александр, пойду в любой бой». Став министром обороны, он захотел уничтожить дивизии и оставить в войсках только мобильные бригады -- его просто тихо «ушли». Представляется, что в российском Министерстве обороны «модели Сердюкова» не слышали, что существует войсковое хозяйство, и что с ним делать, не знают.

-- Однако Тыл вооруженных сил успешно трансформируется в разного рода холдинги, например, «Оборонсервис»...

-- Этот холдинг выглядит, как новая откровенная кормушка для спешно снимающих погоны тыловиков. Общая стоимость активов, которые могут быть переданы на баланс ОАО «Оборонсервис», по словам представителей Министерства обороны, «военная тайна». Эти активы будут оценивать не по рыночной, а по балансовой стоимости. Но в апреле прошлого года Минобороны провело первый аукцион по распродаже военного имущества и заработало 3 млрд 745 млн руб. Судьба их неизвестна.

-- Как вы относитесь к сведению 65 военных училищ и академий к десяти учебным центрам?

-- Все возражения реформе военного образования -- это протесты против выведения академий из городов, подкрепленные возможностью «потери военных научных школ». Я скажу вещь «крамольную»: в России всегда были блестяще образованные офицеры и генералы, но не было качественного профессионального военного образования. Училища и академии из больших городов, особенно из Москвы, надо выводить. Конечно, не в поле, а на современную инфраструктуру. Разговоры о том, что «преподаватели не поедут из Москвы», от лукавого -- в основном преподают сегодня нигде серьезно не служившие выпускники этих же училищ, которые научить толком никого не могут, зато имеют в Москве квартиры. Так что потеря будет невелика.

Если учебные центры будут обеспечивать подготовку и переподготовку офицерского состава видов вооруженных сил, например, всех родов войск, что ведут общевойсковой бой на суше, то это правильное направление. Но нужны принципиально другие учебные программы, планы и подходы к профессиональному военному образованию, государственная идеология военной службы и этика офицерского корпуса. К сожалению, наша национальная военная мысль мертва: советская закончилась, а российской просто нет. Поэтому сегодня проблема -- чему и как учить офицеров армии нового облика.

-- Кто же идеолог и автор этой военной реформы?

-- Никто не знает. Нет новой военной доктрины, которая одна только и дает сумму задач вооруженных сил, является основой любых структурных и штатных изменений. Ее сегодня в Минобороны некому написать, нет стратегических умов, и Генштаб давно уже не «мозг армии». Академия военных наук эту проблему не обсуждает, Совет безопасности вообще молчит.

-- У вас есть позитивная программа?

-- Военная реформа должна стать основным национальным проектом России. Президент как Верховный главнокомандующий должен заниматься преобразованиями лично. Надо образовать Государственный комитет (Центр, Управление) по военной реформе с наделением его полномочиями во всех сферах национальной обороны. Эту государственную структуру, действующую на постоянной штатной основе, должен возглавить президент страны или председатель правительства. В этом случае Минобороны, ВПК и другие силовые ведомства будут играть роль инициативных исполнителей замысла военной реформы, утвержденного президентом.

Необходимо создать аналог Комитета народного, то есть гражданского, контроля, который был бы уполномочен реагировать на информацию о ходе реформ и о коррупции из воинских частей и производственных коллективов. Начать открытое и гласное обсуждение предлагаемых реформ. В парламенте надо иметь аналогичную структуру, а Совет безопасности вопросы военной реформы должен считать своим главным делом.

-- Что главное в вашем послании президенту о военной реформе?

-- О многом в беседе мы уже сказали. Кроме этого, мы задаем главе государства неудобные вопросы. Почему начальники центральных и главных управлений Минобороны получают в месяц денежное содержание, которое командир полка может получить только за два года? Зачем вручать в войсках солидную президентскую премию, если победители определяются сверху, а не по реальным результатам службы с одобрения офицерского собрания части? Почему возникают все новые и новые планы вооружения армии, если не реализован ни один из старых? Почему все армии мира формируют командования сил специальных операций, а наш «перспективный облик» такого командования даже не предполагает: уничтожается последняя боеспособная структура армии -- ГРУ Генштаба, имеющее части, которые уже сегодня могут оцениваться в качестве прототипа армии будущего? Зачем нужна поспешность при увольнении офицеров в период кризиса, когда для них нет ни адекватных рабочих мест, ни жилья?

Мы предлагаем принять федеральный закон «О военной реформе», который должен исключить всякий волюнтаризм, создать механизм контроля и личной ответственности должностных лиц Минобороны.

-- Каков ваш прогноз на исход армейской реформы?

-- Думаю, в конечном счете все устроится, и реформа будет проведена эффективно и безболезненно. Но высшая власть должна понять: унижать офицеров недоверием, невниманием и собственным воинствующим непрофессионализмом нельзя, а власть это делает ежедневно. Исторически «униженные и оскорбленные» были способны только на бунт, но войн не выигрывали никогда.