На прошлой неделе в Министерстве культуры РФ прошло заседание коллегии, посвященное итогам работы в 2008 году и задачам на 2009 год. В опубликованном на сайте министерства документе сказано о стратегических целях государственной культурной политики, которые, оказывается, заключаются в «сохранении и развитии культурного потенциала нации, формировании единого культурного пространства России, обеспечении равного доступа к культурным ценностям и благам, интеграции отечественного искусства в мировой культурный процесс, а также адаптации деятельности организаций культуры к рыночным условиям». Для осуществления этих благородных целей Минкульт делает много разного, например, сохраняет и популяризирует «культурное наследие», готовит «юбилейные мероприятия различных памятных дат», укрепляет «творческий и управленческий кадровый потенциал организаций культуры», формирует «позитивный образ России как центра международной культурной жизни»... «Важным направлением... является духовно-нравственное и патриотическое воспитание граждан» -- нравственность и патриотизм поддерживают «ставшие уже традиционными праздники на полях ратной славы «Куликово поле», «Бородинское поле», «Прохоровское поле», «празднование Дня пограничника и Дня памяти «Помяни нас, Россия...» для участников боевых действий в Чеченской Республике».... И впредь Минкульт намерен сохранять эти основные направления своей деятельности, о чем министр Авдеев и доложил на коллегии.

Однако один из членов коллегии, главный редактор журнала «Искусство кино» Даниил Дондурей счел объявленную программу недостаточной, о чем и заявил на этом заседании. По просьбе «Времени новостей» Даниил ДОНДУРЕЙ изложил основные тезисы своего выступления.

За десять лет, к сожалению, так и не удалось вывести в общественном мнении само понятие "культура" из гетто его предельно ограниченного, чисто ведомственного понимания -- учреждения, мероприятия, знаменитые артисты с их юбилеями, ветшающие памятники, вечная нехватка бюджетных денег...

Нужно признать, что ни ученые, ни творческая элита, ни тем более экономисты, а значит, и политическая власть так и не осознали -- им просто не сумели это доказать: все то, что стоит за словами, используемыми для проектирования инновационной модели развития России, особенно при анализе нынешнего экономического кризиса -- недоверие, неуважение к человеку, коррупция, страхи, инициатива, надежда -- это сверхфинансовозначимые нематериальные активы. И производятся они именно в сфере культуры. Здесь создается главное -- правильные и ошибочные смыслы происходящего. Все мотивации и все контексты понимания жизни миллионами людей. Культура, как известно, есть всюду, где появляется человек. Если в девяти наших фильмах и сериалах из каждых десяти работодатель представлен зрителям, то есть наемным работникам -- как моральный урод, а 57 героев из 100 связаны с преступлениями (бандиты, следователи, судьи, заказчики, жертвы), то нечто подобное непременно будет происходить -- воспроизводиться -- и в самой реальности.

Вот для сравнения: понятие "качество образования" эксперты смогли выразить во впечатляющих цифрах, хитрым образом привязали к экономике и социальным обязательствам, ясно объяснили лидерам страны. И государственные ассигнования за три года выросли тут в четыре раза. Появились национальные программы, президент Медведев спешит заморозить цены на коммерческое образование в вузах, предлагает ввести льготное кредитование. На прошлой неделе во всех новостных программах Дмитрий Анатольевич советовался с ректорами Московского и Петербургского университетов, как денежно помочь успевающим студентам. И это несмотря на то, что по последним данным Высшей школы экономики, более половины выпускников вузов не работает по своей специальности, да и не будет в ближайшие два года, а это потери в миллиарды долларов. Качество обучения у нас тоже ведь, судя по результатам ЕГЭ, не улучшается. Но никто не отважится сказать вслух, что образование -- всего лишь технология, овладевание системой средств трансляции культуры.

Поэтому нельзя даже представить, чтобы президент публично советовался с ведущими кинопродюсерами, режиссерами и директорами телеканалов по поводу того, как попробовать вдохновить нацию, убедить людей больше работать, не подставлять друг друга, учиться придумывать новое, быть самостоятельными, а не надеяться на государство. Ну хотя бы... отказаться от пропаганды насилия в массовой культуре.

Мы все видим: тема культуры как актуальная в связи с экономическим кризисом в общественном пространстве даже не возникает. Нигде, ни в какой ситуации, даже в случайных оговорках. Ни в телевизоре, ни в газетах. К нынешним крушениям она как бы не имеет никакого отношения. При этом многие дальновидные эксперты убеждены, что этот кризис вовсе не финансовый, не экономический, а цивилизационный. И связан он с необходимостью пересмотра самых фундаментальных, философских принципов понимания устройства жизни.

Разве не культура -- не книги, фильмы, пьесы, телеформаты -- отвечает за индивидуальные версии происходящего, за сами "картины мира" российских избирателей и налогоплательщиков? Будто не они создали ту смысловую атмосферу, в которой, по самым последним исследованиям, 59% наших граждан не доверяют друг другу; 51% достаточно терпимо относятся к коррупции (считают, что без нее в России будет хуже жить и работать); 60% не хотят, чтобы люди другой национальности, веры, традиций жили рядом с ними в городе, тем более в одном доме; 58% -- против частной собственности и рыночных отношений. А вот недавняя новость -- от 51 до 57% сегодня положительно оценивают роль Сталина в отечественной истории.

К сожалению, правительство такое состояние умов большинства соотечественников, видимо, пока совсем не принимает в расчет в своих размышлениях о стратегии выхода из кризиса. По-настоящему не испугано масштабами назревающей мировоззренческой драмы. О какой конкурентоспособной экономике в связи с подобными глубочайшими и пока неосознанными культурными барьерами тогда может идти речь? Ведь именно они -- одно из основных препятствий развития страны. Но почему-то само наличие идеологических тупиков и преград даже не присутствует в национальной повестке дня.

Не получив и грана публичности, а эти проблемы вообще не имеют никакого пиара, в виртуальном обществе невозможно пробиться на самый верх, в главные головы государства. А без этого, по нашей старинной традиции, чиновник любого уровня не получает "принуждения к должному действию". Именно поэтому общественное мнение в столь непростое время рьяно обсуждает лишь легитимность неправильно оформленных протоколов на выборах в Союзе кинематографистов, ожидая с не утерянным страхом, что же в конце концов решит по этому совсем не формальному поводу власть. А еще попытку сноса Центрального дома художников и информацию о том, что Алла Борисовна собирается покинуть сцену. Этим, в сущности, и ограничивается сегодня поле общественного внимания к культуре.

Мы даже не позволили себе вникнуть в природу административных судорог самих институтов управления этой сферой. Почему за восемь лет у нас три раза менялись функции Министерства культуры, создавались федеральные агентства и службы, затем они исчезали или их перепрофилировали? Не случайно же основной институт трансляции российской культуры -- телевидение -- только что передано на попечение в сугубо техническое Министерство связи. Это же не случайный, а очень симптоматичный административный концепт. Ведь "искусство", которым мы по привычке клянемся, способны более или менее воспринимать 3--4 млн человек, а продукты культуры, распространяемые по телеканалам, осваивает 102 млн человек в сутки!

Почему у нас требование социальных гарантий, разумеется, есть, а само понятие "культурные обязательства" отсутствует? Возьмем проблему доступа граждан к благам культуры: разница между регионами, например, между Ханты-Мансийским округом и Ингушетией -- многие десятки раз. Тут колоссальные диспропорции, несправедливость, и далеко не только в статистическом плане. В России всегда так: если не доносим больной вопрос до внимания высшей власти, значит, разрешаем местным администраторам, не задумываясь, как говорится, с легким сердцем сокращать ассигнования на культуру. А заодно и отказываемся от анализа происходящих здесь процессов, исследовательских и проектных штабов.

Нет продвижения во всем том, что можно назвать интеллектуальным, эмоциональным, моральным здоровьем нации. Сопоставьте количество слов, усилий, финансов, которые государство тратит на тренировку тела и сколько... на развитие ума, чувств, преодоление предубеждений и пороков. Тут даже сопоставление количественных данных не нужно. Там, в спорте, тысячи строящихся сооружений и десятки государственных и частных миллиардов долларов, а здесь -- постоянное желание сократить те несчастные четыре миллиарда, которые сегодня выделяются бюджетами всех уровней "на все про все" в культуре.

Мы не обсуждаем действительно масштабные проблемы. В частности, беспрецедентное с 30-х годов ХХ века ухудшение качества аудитории. Сложные постановки сегодня выдерживают несколько представлений, шедевры мирового кино, получившие призы крупнейших фестивалей, проваливаются в нашем прокате, а в телевизоре перемещаются из прайм-тайма в глубокую ночь. Потому что не хватает зрителей, способных воспринимать подлинные ценности. Фиксируется беспрецедентный в мирное время крен в сторону развлекательной продукции во всех видах культуры. На ТВ она выросла за два года на 50% и сейчас представляет три четверти национального эфира. Люди просто не готовы к пониманию языков современного искусства.

Безусловно, в России проводится огромное количество разного рода замечательных художественных событий, программ, фестивалей, выдается множество грантов. Для реализации всего этого требуются тысячи согласований и управленческих действий.

Но зрители, слушатели, читатели никогда не узнают, почему использование универсального экономического термина "культурная услуга" вместо другого -- "культурное благо" (отнюдь не терминологическая заморочка) негативно сказывается на развитии культуры и страны в целом. И в конце концов на материальном благополучии этих самых людей. Почему потребовалось четыре года настоящей войны против некомпетентности знаменитого и сверхважного 94-го федерального закона "О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд" с его бессмысленной для культуры философией тендеров. И сегодня появилась, наконец, возможность перехода к субсидиям и субвенциям хотя бы для кинематографа.

Кто-то должен оппонировать и подчас противостоять опрометчивым государственным инициативам. Кроме партнерства с бизнесом необходимо и взаимодействие с творческими объединениями авторов. Но мы не знаем, кто сегодня является реальным партнером государства. Не понимаем: навсегда ли утеряны функции двадцати творческих союзов и множества продюсерских гильдий? При этом видим, что ни эти гильдии, ни академии по видам искусства не способны на равных с государством участвовать в выработке важнейших принципов культурной политики. Пока они в состоянии только раздавать премии, поскольку по своей природе ориентированы лишь на собственный репутационный, символический капитал.

Одна из актуальных проблем развития культуры сегодня, безусловно, -- отсутствие качественной профессиональной экспертизы. Режиссеры, авторы, продюсеры убедили себя, что могут вполне обойтись без критиков и социологов. Оттого, видимо, постоянно возникают некомпетентные идеи. В частности, о квотировании зарубежного кино. Но мы уже проходили это в 2000 году. Отказались, доказав, что такой подход уничтожит действенные механизмы обновления российской киноиндустрии. И в ответ бизнес выстроил 1800 новых залов, а сборы российских фильмов увеличились с 4% в 2000 году до 27% в последние два года. Сейчас на экраны страны выпускается 370 названий фильмов в год. Чтобы ограничить иностранцев без потери для зрителей ныне существующего объема кинопредложения, необходимо выпускать 180 российских названий в год -- в запуске должно быть 360! Это раза в три больше, чем мы можем себе позволить в ближайшие годы.

Или еще одна недавняя "инновация": снимать отечественные блокбастеры по 150--200 млн руб. госдотаций на один проект. Но это тоже от непонимания того, что в кино реально происходит. На экраны в 2008 году вышло 78 отечественных картин, на четырнадцать из них пришлось более 90% российских сборов, при этом 53% собрали три фильма: "Ирония судьбы 2", "Адмирал" и "Самый смешной фильм". Оставшиеся 64 фильма зрители нашей страны, можно сказать, не видели. При этом три чемпиона (и шесть из десяти лидеров) произведены телеканалами. Остальные же фильмы с гигантскими бюджетами провалились в кассовом смысле.

Сегодня в первую очередь нужны продвинутые в будущее идеи для культуры, здоровые механизмы их реализации. Очень интересна и продуктивна, в частности, концепция общественно-государственного заказа в сфере не только кино, но и культуры в целом. Особенно в период кризиса. Во время инвестиционного и коммерческого замораживания. Но тут встает вечный и щекотливый вопрос: кому, как и на что давать деньги. Как восстановить существующее во всем мире "правило длинной руки", когда чиновники не участвуют в оценке и селекции произведений. Как в ситуации с уменьшением доходов бюджета в 2010 и 2011 годах, по мнению Алексея Кудрина, по меньшей мере на 30%, не допустить сокращения уже подписанных распоряжением правительства ассигнований. После встречи кинематографистов с Владимиром Путиным 7 октября в Петербурге было решено предусмотреть выделение на кино 4,3 млрд руб., начиная с 2010 года. Только благодаря продуктивному, проектному и общенациональному пиару наших проблем имеются хотя бы небольшие шансы все это отстоять, тем более что уже ясно -- в 2009 году новых запусков не будет.

Про "плохие кредиты" и "плохие долги" экономисты сказали миллионы слов, а вот про плохой "человеческий капитал" -- ноль суждений. Поэтому и про культуру ничего! Но что бы ни утверждали теоретики и высшие руководители о новой экономической архитектуре, позволяющей миру преодолеть нынешние вызовы, проектирование будущего будет идти исключительно в пространстве гуманитарных технологий. Хочется просто публично кричать, плакать, предупреждая, что без пересмотра наших преставлений о функциях культуры, без объявления элитам и стране новых приоритетов политики в этой области мы не выдержим конкуренции в виртуальном и глобальном мире.