23 февраля и 8 Марта в Чечне имеют совсем не такую окраску, как во всей остальной России. В день, когда вся остальная страна праздновала День армии, республика, дважды с этой армией воевавшая, отмечала траурную дату -- день депортации. В этом году депортации чеченцев и ингушей исполнилось уже 65 лет. Чеченские лидеры, которые еще несколько лет назад практически все были уроженцами Казахстана, то есть появились на свет в тяжелейшем изгнании, уступили место новому поколению, рождавшемуся уже дома, после возвращения. Но коллективная память о депортации, как две новейшие войны, еще долго будет фактором, влияющим на облик российско-чеченских и в более узком смысле русско-чеченских отношений.

8 Марта не такая заметная дата: четыре года назад в этот день было предъявлено общественности тело убитого президента Ичкерии Аслана Масхадова, последнего лидера сепаратистского движения, который мог претендовать хоть на какую-то легитимность, будучи избран общенародным голосованием в 1997 году. Несмотря на то что в течение всех лет второй чеченской войны он оставался президентом подполья, его авторитет в глазах соотечественников был достаточно высок. И пока он оставался в живых, в республике было как бы два президента -- один по версии России (в момент смерти Масхадова -- Алу Алханов), а второй -- по версии сепаратистов.

После смерти Масхадова во главе вооруженного подполья встали лидеры, которые были склонны отождествлять себя с участниками глобального джихада, большой войны, которую исламские фундаменталисты ведут с "неверными". Это сильно дискредитировало чеченское подполье в глазах части мировой общественности: требовать от России возобновления переговоров с боевиками, объявляющими себя фактически частью «Аль-Каиды», было уже бессмысленно.

Накануне четвертой годовщины смерти Масхадова нынешний президент Чечни Рамзан Кадыров несколько раз подряд повторил, что готов принять в республике Ахмеда Закаева -- многолетнего представителя Аслана Масхадова в странах Европы. Закаев напрочь отказался признать решение нынешнего масхадовского преемника Доку Умарова об окончательном переходе от войны за свободу Чечни к борьбе за установление шариатского правления на всем Северном Кавказе.

Слухи о переговорах г-на Кадырова с г-ном Закаевым ходили давно. Они появились сразу же после того, как европейский представитель сепаратистов сделал несколько заявлений, содержавших сдержанную похвалу молодому лидеру республики. До поры до времени факт переговоров отрицался, но в последние недели г-н Кадыров фактически публично подтвердил, что не прочь видеть г-на Закаева на работе в республиканском министерстве культуры. А в феврале на эту тему неожиданно высказался спецпредставитель президента России по вопросам международного сотрудничества в борьбе с терроризмом генерал Александр Сафронов, который сказал, что амнистия г-на Закаева не исключена -- при условии, что он докажет свою невиновность в российском суде.

Заявление г-на Сафронова, может быть, и исключало легкое возвращение г-на Закаева -- российское правосудие, как известно, много лет добивалось экстрадиции Ахмеда Закаева сначала у Дании и Германии, а затем у Великобритании, и инкриминирует эмигранту сразу десять статей Уголовного кодекса, далеко не самых легких. Но по тональности сафроновские слова явно диссонировали с заявлениями представителей ФСБ. Они несколько недель назад объявили об уничтожении в Хасавюртовском районе Дагестана некоего «эмиссара» Ахмеда Закаева, который якобы был направлен им в Чечню, чтобы воссоздать вооруженные силы Ичкерии для возобновления борьбы за независимость республики. История с «эмиссаром» выглядела как недвусмысленный сигнал: ФСБ не считает желательным и даже возможным закаевское возвращение в Чечню и готово активно этому препятствовать.

Рамзан Кадыров не мог не «расшифровать» этот сигнал, но тем не менее продолжает говорить о том, что приезд г-на Закаева и еще нескольких «ичкерийцев» из-за границы ничем не повредил бы России и, наоборот, способствовал бы постконфликтному единению расколотого войной чеченского общества. С учетом объявленной Кадыровым непримиримой войны против радикальных исламистов Доку Умарова воссоединение с националистом Закаевым в случае отказа последнего от наиболее радикальных требований выглядело вполне логичным.

С другой стороны, многие чеченские наблюдатели не склонны считать г-на Закаева по-настоящему влиятельной фигурой. Пик его влияния пришелся на период, когда ему пришлось представлять на Западе умеренных сепаратистов. И дома во время войны, и теперь, когда война ведется уже в основном за ценности веры, фигура Ахмеда Закаева в большой степени оставалась и остается символической. Это не мешает ему быть амбициозным человеком: по мнению чеченского политолога Руслана Кутаева, сам г-н Закаев едва ли захотел бы довольствоваться в окружении Рамзана Кадырова второстепенной должностью в министерстве культуры. Таким образом, эмиссар сепаратистов пока воздерживается от возвращения не только из опасений перед российской правоохранительной системой, но и в связи с опасением утратить имидж, «растворившись» в окружении нынешнего чеченского президента.

Чеченский политолог считает, что конфликт интересов по поводу г-на Закаева между ФСБ и Рамзаном Кадыровым действительно имел место. Причем смысл конфликта в том, что обе стороны пытались продемонстрировать Кремлю свою компетентность в управлении Чечней. Г-н Кадыров, чьи отношения с Дмитрием Медведевым отнюдь не так безоблачны, как с Владимиром Путиным в период президентства последнего, возвращением Ахмеда Закаева хотел подтвердить свой имидж настоящего национального лидера и миротворца, которому можно и дальше доверять дела этой неспокойной провинции. А ФСБ проявило "компетентность", не допустив возвращения «врага государства» и, с другой стороны, сохранив в лице изгнанника Закаева ценный пропагандистский ресурс для борьбы с исламистами Доки Умарова. Которых Закаев, напомним, резко критикует. «С приходом Медведева в кавказском управлении неизбежны дальнейшие перемены, и две силы, которые могут влиять на ситуацию в Чеченской Республике, чувствуют себя словно на конкурсе красоты, -- говорит г-н Кутаев. -- Но определять финалиста в конечном счете будет жюри».

К слову, у жителей Чечни, по мнению Руслана Кутаева, сама идея возвращения эмигрантов «последней волны» не вызывает особенного энтузиазма: «Когда 17 февраля по телевидению выступил вернувшийся из Вены Бухари Бараев, отец Мовсара, устроившего захват мюзикла «Норд-Ост» в Москве в 2002 году, многие недоумевали. Он несколько лет ездил по Европе, представлял Мовсара как мученика, пока это было выгодно, и еще несколько недель назад хвалил Доку Умарова. Теперь преференции появились с другой стороны, и он тут же сменил курс, хотя в Чечне все помнят, что именно его сын уговорил красивейших молодых чеченок стать смертницами в «Норд-Осте».