Казалось бы, между выходом России из кризиса и избранием нового патриарха РПЦ не может быть ничего общего. Но это не так. Поскольку то, что называют экономическим кризисом, в действительности является кризисом нравственности и морали.

"Государство заботится о земном, церковь -- о небесном. Но как можно представить себе небо без земли, а землю -- без неба?" -- сказал на встрече с президентом России после своего избрания патриарх Кирилл. Вдумаемся в первую и вторую части этого утверждения. После многих веков вмешательства (и более того, диктата) государства в дела РПЦ декларирование независимости (впервые за сотни лет обретенной в последние годы), с которым соглашается стоящий бок о бок с патриархом руководитель России, -- заявление воистину судьбоносное. Несогласие РПЦ с нарушением целостности одной из древнейших автокефальных церквей, Грузинской (то есть с отделением от нее Абхазской и Южноосетинской после признания государственной независимости этих республик светской властью), -- весомое доказательство реальности обретения независимости РПЦ от государства даже по самым важным для светской власти вопросам. По тем, в которых власть земная веками требовала от власти небесной послушания и поддержки -- и почти всегда получала ее.

Это пример независимости церкви как института. А вот факт из жизни нового патриарха. Во время его интронизации президент и премьер-министр России запаздывали. Что при занятости глав государств, в общем, неудивительно. Новый патриарх начал церемонию посвящения в сан без высших лиц государства. Продемонстрировав, что уважение к Русской православной церкви и ее главе должно быть не ниже, чем к светскому главе государства. Поступок, исполненный достоинства, который не может не вызвать уважения.

А где в жизни индивидуального человека и в обществе проходит разграничение небесного и земного, о котором говорил патриарх? Можно ли размежевать земное и небесное, как пограничные столбы разделяют территории государств?

Кризис в России начался не в 2008 году, как в Америке и Европе, а с приходом к власти большевиков. После чего добро и зло, тайное и явное, просвещение и мракобесие, идеалы, о которых мечтали лучшие умы человечества, и безбожная ложь, искренность и цинизм, свет и тьма были сознательно перемешаны до полной неразличимости. И остаются перемешанными по сей день. В этом и состоит квинтэссенция российского кризиса, одним из протуберанцев которого является кризис экономический, разразившийся в последнее время.

Изобретение технологий конструирования смеси добра и зла является главной заразой, которую большевики принесли в мир. Они заразили Россию "злобром" -- вирусом смеси дьявольского и божественного, недугом опаснее чумы и СПИДа. Избавиться от него несравненно труднее, чем от распределительной экономики, колхозов и партсобраний.

То, что во всем мире называют экономическим кризисом, в России является кризисом нравственности и морали больше, чем где бы то ни было. Ибо на Западе при всех очевидных пороках современной цивилизации в целом лучшие в мире товары все-таки производятся. В то время как Россия не способна произвести на мировой рынок ничего конкурентоспособного: ни автомобиля, ни табурета. Причина этого отнюдь не бездарность ученых, рабочих и инженеров (Россия -- одна из самых образованных стран, ее наука совсем недавно была второй в мире), а безнравственный общественный климат. Который, если его не изменить кардинально, не позволит перевести страну на инновационную экономику ни к 2020-му, ни к 5020-му году. А без создания современной технологической индустрии мирового уровня шансов выйти из кризиса у России вообще нет.

В предыдущем цикле цен на энергоносители стоимость барреля была низкой 17 лет (с 1983 по 2000 год). Сейчас, когда США и Европа назвали освобождение от энергозависимости стратегической целью, цены нефти и газа могут более не повыситься никогда. А что если в ХХI веке они будут интересовать человечество не более чем цена овса, считавшегося вплоть до изобретения автомобиля самой твердой валютой? В этом (очень даже реальном) случае у России есть единственный шанс выйти из кризиса -- научно-технологическое возрождение. А оно будет возможно только одновременно с установлением в стране нравственного климата, при котором творец может работать, не вступая в повседневное взаимодействие с дьявольщиной: "откатами", всепобеждающей наглостью, угрозой передела собственности (то есть в переводе с казенного на житейский узаконенного грабежа), телефонным правом, властью тайного над явным и полуправды (она же, разумеется, и полуложь) над правдой.

Государство и его силовые органы победить аморальность, беззаконие и коррупцию, сколько ни объявляй борьбу с ними национальными приоритетами, не в состоянии. В этих условиях роль церкви и ее новоизбранного патриарха в выходе страны из кризиса колоссальна. Ибо без восстановления чистоты коллективной души и создания нравственного климата, сообразного божьим установлениям, страну может ожидать только коллапс.

...Телевизионные проповеди патриарха Кирилла -- и до, и особенно после избрания в сан -- производят ошеломляющее впечатление. Отметим некоторые компоненты прямого общения патриарха с многонациональной -- и многоконфессиональной -- страной.

У Кирилла великолепный, свободный от новояза русский язык, которым говорит не каждый русский интеллигент и тем более мало кто из телеведущих.

Лик патриарха излучает свет и доброжелательство. Это находится в резком контрасте с выражениями лиц руководителей государства, какими мы их видим по телевизору с рождения и по сей день. С советских времен патриотизм в России стал ассоциироваться с гневом. В отношении инородцев и иноверцев, представителей западных государств и Запада в целом. Десятилетия поиска врагов народа внутри страны и вне ее запали глубоко в души. Насупленные брови являются естественной частью мимики "патриотов" (включая и тех, кто занимает высшие государственные посты), словно СССР в душах все еще не распался. Как только речь заходит об отношениях с другими странами и народами, как только произносятся слова "Америка" или «Западная Европа» -- так брови как бы сами собой смыкаются в непримиримую струнку и голос приобретает грозные интонации.

Между тем ничего подобного в православной религии, наследнице древнегреческой цивилизации, в отношении Западной Европы никогда не было и быть не могло. Расхождения между западной и восточной частями Римской империи касались теологии, но не европейской цивилизации как таковой. Для становления которой Константинополь (являвшийся греческим полисом до самого своего падения в 1453 году) за тысячу лет после падения Рима сделал исключительно много. Светлые краски икон Дионисия и Рублева, светлые тексты молитв, возвышающие мелодии песнопений и гармония литургии никоим образом с ненавистью не соотносятся, они наполнены чувствами, прямо противоположными недоброжелательству и неприязни.

Вы только представьте себе, всего лишь вообразите Путина и Медведева, Грызлова, Зюганова и Жириновского, выступления которых перед российской и всемирной аудиториями пронизаны таким же светом и добротой. Трудно представить? Но почему? Ведь позитивное отношение к миру несравненно более пристало стране великой культуры и великой истории, оно само по себе может завоевывать во всем мире сердца и умы. Если лидеры светской власти в РФ будут обращаться к народу с такой же доброжелательностью, как новый глава РПЦ, страна очень быстро станет иной. Если лейтмотивом отношения гражданина Третьего Рима к другим странам, в том числе опередившим Россию по обеспечению уровня жизни своего населения, к иноверцам, инородцам и вообще к тем, кто на тебя не похож, будет доброжелательным, если лицо патриота России будет не гневным, а добрым, это окажет колоссальное влияние и на жизнь внутри страны, и на отношение к ней во всем мире.

Проповеди патриарха Кирилла отличает ясность мыслей, которая сама по себе дорогого стоит, ибо находится в резком контрасте со стилем и настроением большинства сайтов, называющих себя религиозными и православными. Если наугад зайти на любую интернет-страницу любого из них, почти наверняка наткнешься на смурь. Что говорит о настроениях паствы и ее душе, воспитанной советской пропагандой и реалиями жизни в России. Для существующего в России порядка ясность убийственна. Распространившись по всей стране, она может совершенно преобразить все стороны жизни. И сделает возможной не только духовное, но и научно-технологическое возрождение нации, без которого уровень жизни народа, соизмеримый с Америкой и Европой, не будет достигнут ни через десять, ни через 110 лет.

Наконец, само содержание выступлений главы РПЦ, которые даже проповедями трудно назвать, -- это скорее беседа с каждым, кто его слышит.

Российская империя оказалась практически не затронутой эпохами Возрождения и Просвещения. Для уяснения причин этого достаточно вспомнить пометку, сделанную Николаем I на представленном ему Пушкиным проекте «О народном воспитании»: "Нравственность, прилежное служение, усердие предпочесть должно просвещению, безнравственному и бесполезному", -- вот уж воистину резолюция на все времена! И это было сказано через 700 лет после основания первых европейских университетов, через 300 после смерти Леонардо да Винчи.

В контексте наших раздумий уместно вспомнить, что и в Возрождении, выведшем Европу из Средневековья, и в Просвещении, положившем начало Новому времени, церковь играла далеко не последнюю роль.

Католики за полуторатысячелетнюю историю совершили немало дикостей -- от добывавшихся инквизицией под нечеловеческими пытками признаний до прилюдного сожжения на кострах. Однако постепенно все изменилось: папы (среди них первыми обычно называют Сикста и Юлия, понтификат которых обессмертили творения Микеланджело и Рафаэля) стали гуманистами. То есть не меняя символа веры, церковь начала не преследовать а поощрять развитие искусств и знаний, созидания и свободного обсуждения.

Протестантская церковь почти с самого своего возникновения обращала внимание на индивидуальную ответственность перед Богом и обществом, славила человека-творца. Вместо баронов с ратями, дикость которых вошла в учебники и легенды, героями стали труженики, мыслители, композиторы, писатели, созидатели в любой области -- духовной и материальной. Вместо смури борьбы с ведьмами и чертовщиной ясность гармонии Баха и возвышенность слога Гете. Результат: Новое время, просвещение и технологическая революция, пришедшая в мир именно из протестантских стран.

Вспомним, каким именно образом Европа -- при участии церкви -- выходила из кризиса, получившего название "Века мрака", несравненно более глубокого, чем нынешний, и продолжавшегося после падения Рима ни много ни мало 500 лет. Одним из краеугольных камней европейского возрождения являлось учение Фомы Аквинского, в части, касающейся образования, совпадающее с более ранним учением Аверроэса, способствовавшего расцвету мусульманской культуры несколькими веками ранее. Согласно этим учениям "наряду с догматической истиной -- в случае христианства с истиной библейской и истиной церковного учения -- законной считается истина согласно разуму, которую можно преподавать, даже если она противоречит церковному учению" (Жан де Гофф, "Рождение Европы") -- точка зрения, воплощенная в практику с молчаливого благословения римских пап и мало-помалу вновь сделавшая Европу континентом, лидирующим в цивилизации.

Ничего подобного ни в царской России, ни в советской не происходило. Давать народу всесторонние знания, делающие его независимым от интересов правительства, власть имущие в России всегда боялись: невежество населения, управляемость и готовность изменить что угодно на что угодно казались им залогом устойчивости. Тогда как на самом деле именно эти свойства народа, пестуемые власть имущими, явились главной причиной наших бед.

Если Россия хочет стать одним из лидеров цивилизации ХХI века, такое положение может и должно быть изменено. Роль патриарха в гуманитарном образовании общества, не только религиозном, но также и светском, отнюдь не второстепенна. При этом интересы церкви должны находиться в гармонии с интересами цивилизации и экономики -- процесс исключительно деликатный, требующий мудрости, дальновидности, всечеловечности и понимания гармонии мира.

...Сегодня, когда все человечество погружено в кризис, из которого непонятно куда выходить, а трудности, стоящие перед Россией, выходят далеко за рамки экономики и падения производства, у патриарха Кирилла есть шанс стать -- в сотрудничестве со светским руководством страны -- протагонистом российского взлета. Человеком, которому история определит место не менее значимое, чем Лютеру, приход которого ознаменовал начало Нового времени, и римским гуманистическим папам, без поддержки которых итальянское Возрождение, положившее конец Средневековью, никогда бы не наступило.

В свете этой высокой миссии, заглядывая немного вперед, уместно задаться вопросом, к кому обращается патриарх: к православным или ко всем жителям многонациональной и многоконфессиональной России. Мне не понаслышке известно, что телевизионные выступления (проповеди) Кирилла слушают и мусульмане, и униаты, и баптисты, и иудеи, и буддисты, и протестанты. Это ни в коей мере не означает, что эти люди сменят религию. Это означает, что общечеловеческое начало, которое доминирует в выступлениях нового главы православной церкви, находит отклик в самых разных сердцах. Если новоизбранный патриарх будет обращаться к православным россиянам и только к ним, это его право и долг. Однако представим себе на минуту, что патриарх с телеэкранов (которые есть в каждом доме и посему демократичнее любых, даже самых демократических выборов) обращается ко всем людям независимо от их вероисповедания или отсутствия такового. Прямое телеобщение с народом, невозможное никогда ранее, "вхождение" одновременно во все дома будут способствовать среди прочего не только приведению общественной морали в большее соответствие божественным установлениям (во всех мировых религиях в главных чертах совпадающим), но и разрешению этнических конфликтов, межконфессиональных трений. Тем самым не только предохраняя страну от наступления второй стадии распада, начавшегося с распадом СССР. И способствовать новому взлету России.

Возьму на себя смелость высказать некоторые представляющиеся бесспорными соображения. Человеческое познание, включая и познание Бога, ограниченно и проективно. Представьте себе, что вы видите человека один раз в фас, другой -- в профиль, третий -- в три четверти... Вы видите человека по-разному, но человек этот один и тот же. Вот так и с познанием Создателя, и со службой Ему. Естественное право каждого верующего верить в то, что служение Господу в его конфессии самое правильное. В то же время он должен отчетливо осознавать, что человеческие возможности ограничены, включая и ритуалы, ни один из которых не является идеальным и абсолютным. Глава Библии о Вавилонской башне, в которой строители наказаны не столько за гордыню, сколько за желание установить единый для всего мира язык, прямо указывает на то, что Господь является Богом разнообразия. Из сказанного становится еще более очевидным, что если патриарх РПЦ возьмет на себя не только конфессиональную, но и общечеловеческую функцию, это может иметь громадное значение для России и цивилизации в целом.

Не менее важным, чем контакт с "рядовыми армии граждан", является установление духовной связи с наиболее образованным классом, с интеллигенцией и людьми дела, с учеными и инженерами, бизнесменами и менеджерами, студентами и профессорами, без активного участия которых взлет страны невозможен. И чтобы связь эта осуществлялась не только на религиозной, но и на общегуманитарной основе -- как это имело место в Европе.

Напомним, что интеллигенция и светская власть в России разошлись на Сенатской площади в декабре 1825 года, да так с тех пор ни разу (за исключением кратких по историческим меркам периодов времени) никогда более не сходились.

Страна, называющая себя третьим Римом и наследницей второго Рима (Византии), тем самым позиционирует себя как наследница греческой цивилизации, родины науки и театра, философии и демократии. К сожалению, наследование Россией эллинизма, цитаделью которого более тысячи лет являлся Константинополь, фрагментарно и ограниченно. К сожалению, и при царях-батюшках, и при большевиках, и в постсоветские времена ощущение России не только религиозной, но и культурной наследницей второго Рима декларировалось исключительно на словах. Это положение можно и необходимо исправить, после чего влияние России в Европе и мире немедленно возрастет, ее притягательность неизмеримо усилится. Роль патриарха в этом процессе может быть ключевой.

Несмотря на то что в России никогда не было свободы слова, в ней всегда существовала свобода мысли, большая, чем в Северной Америке и Европе. Как выразился пораженный этой нашей особенностью один английский профессор, "я люблю бывать в России, потому что здесь сразу же говорят о самом главном". А это не просто дорогого стоит -- это колоссальная ниша в цивилизации: и в культуре, и в технологиях. Если высокая миссия патриарха -- способствовать российскому возрождению через гармонизацию духовной и интеллектуальной жизни -- удастся, если в нее будут вовлечены руководители государства, номенклатура и бизнесмены, интеллигенция и студенчество, созидатели в любой области человеческой деятельности, это позволит России не просто подняться с колен (на которые, сказать по правде, наш народ никто никогда не поставил), а по-настоящему взлететь. И в своем духовно-экономическом взлете стать лидером не западной, не восточной, а всечеловечной цивилизации, которой в ХХI веке цельности, духовности и всечеловечности как раз не хватает. Для такого взлета России на заре третьего тысячелетия не нужны миллиарды долларов, а только доброжелательство, ясность, мудрость, вера и свет.