Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров подтвердил вчера свою точку зрения на ситуацию вокруг Пригородного района: осетино-ингушскую границу не переносить, но всех беженцев вернуть. «Я буду просить полпреда президента России в Южном федеральном округе Владимира Устинова и намерен обратиться к председателю правительства РФ Владимиру Путину с просьбой о возвращении в свои дома в Пригородном районе Северной Осетии беженцев, которые их покинули и находятся сейчас у нас в республике», -- заявил г-н Евкуров информагентству Интерфакс. Он уточнил, что речь не идет о возвращении района в состав Ингушетии: «Мы хотим вернуть людей в места их постоянного проживания. В настоящее время Пригородный район находится в составе Северной Осетии -- это реальность».

На недавнем съезде народа Ингушетии г-н Евкуров уже высказался по вопросу о границах с Северной Осетией и заодно с Чечней, четко объяснив собравшимся, что федеральный центр менять границы не собирается, что строить отношения с соседями надо исходя из реальных условий, а популистскую риторику пора ограничить. Эта риторика, во всяком случае с ингушской стороны, основывается на 11-й статье конституции Ингушетии, требующей вернуть незаконно отторгнутые у республики земли и завершить территориальную реабилитацию репрессированного в 1944 году ингушского народа. До 1944 года Пригородный район действительно относился к ингушской (а затем чечено-ингушской) автономии, а после воссоздания в 1957 году Чечено-Ингушетии остался за Северной Осетией. В Пригородном остался ряд сел, имеющих ключевое значение для ингушской идентичности, например, древнейшее село Ангушт, давшее начало современному русскому этнониму «ингуши». Г-н Евкуров является уроженцем как раз этого села, которое сейчас называется Тарское.

«Невозврат» Пригородного советская власть «компенсировала» вайнахам тремя районами Ставропольского края. Но они расширили притеречную часть Чечни, которая к 1992 году вместе с этим «бонусом» отделилась и от России, и от Ингушетии. Ингуши же после реабилитации селились и в Пригородном районе Северной Осетии: по переписи 1989 года их было там около 18 тыс. человек, а во всей Северной Осетии -- свыше 30 тыс. После конфликта 1992 года почти все они покинули Осетию.

Москва рассматривает решение проблемы исключительно как возвращение этих переселенцев к местам прежнего проживания, ведь перенос административной границы невозможен. По Конституции России для этого требуются референдумы по обе стороны от спорной линии, а их результаты будут диаметрально противоположными. Кроме этого, такой прецедент вызовет шквал аналогичных претензий не только на Кавказе, но и в других этнически окрашенных российских регионах.

Владимир Путин еще в бытность президентом предложил полпредству в Южном федеральном округе, властям Ингушетии и Северной Осетии совместно с Федеральной миграционной службой урегулировать последствия конфликта в Пригородном районе до конца 2006 года. Но оказалось, что у ФМС, Ингушетии и Северной Осетии разные данные о количестве людей, претендующих на возвращение. Ведь Пригородный район является флагом и для осетинских, и для ингушских политиков. Для Владикавказа возвращение ингушей -- демографическая угроза, а для Магаса «невозвращенцы» прекрасный повод привлекать внимание Москвы, в том числе и финансовое.

Тем не менее с 2004 по 2008 год в Осетию удалось вернуть несколько сотен ингушских семей. Всего же с момента начала возвращения в 1994 году туда вернулись порядка 24 тыс. ингушей. По данным УФМС по Северной Осетии, в Пригородном уже сейчас проживает больше ингушей, чем до конфликта. Но ингушские семьи, покинувшие район, даже в условиях лагерей беженцев интенсивно росли.

В итоге ингушская сторона настаивает на возвращении еще приблизительно 10 тыс. человек. Владикавказ же считает, что реальная цифра в два, а то и в три раза ниже. Потому что часть претендентов вернулась, но остается на балансе ФМС: до них просто не дошли деньги на восстановление жилья. А другая часть не имеет формальных доказательств своего проживания в Пригородном до 1992 года. Ингушская сторона считает, что Владикавказ намеренно тормозит возвращение, специально закрыл часть Пригородного района под водоохранные нужды и наотрез отказывается пускать на старые подворья ингушей, живших до конфликта в центральных частях сел, больше всего пострадавших от кровопролития в 1992-м.

Правда, из водоохранной зоны отселено и осетинское население. А в «проблемных» селах ингушам в целом ряде случаев выделили наделы за пределами центральной части населенного пункта, реально опасаясь, что возвращение тех или иных конкретных семей на прежние подворья может спровоцировать новый виток конфликта. Корреспондент «Времени новостей» сам присутствовал при разговоре переселенцев, отказывающихся строиться на таком участке, с федеральными чиновниками: переселенцы объясняли, что это земля другого ингушского рода, а чиновники -- что в российском законе нет понятия родовой земли.

Ситуацию не улучшила ликвидация в ходе реформы федерального правительства в 2004 году ведомства спецпредставителя президента РФ по урегулированию последствий конфликта в Пригородном районе. А усугубила ее трагедия в Беслане в сентябре 2004 года, когда школа была захвачена группой террористов, пришедших со стороны Ингушетии.

Вероятно, число претендентов на возвращение по ингушской версии может быть завышено. Известны случаи, когда чиновники ФМС, пытавшиеся сверить списки путем подворного обхода, реально не могли встретиться со многими включенными в эти списки гражданами, которые на деле давно социализировались по новому месту жительства или успели его сменить.

Но завершить процедуру возвращения, видимо, придется: это единственный способ хотя бы попытаться убедить ингушей не требовать переноса границы. Хотя в действительности урегулировать последствия конфликта можно только одним способом -- доказав проживающим по обе стороны границы людям, что они в любом случае являются гражданами одной страны. То есть могут пользоваться «всеми правами состояния» вне зависимости от этнической принадлежности и места нахождения. В конце концов граница двух субъектов РФ не может до бесконечности оставаться линией фронта, а федеративная политика не должна строиться на постоянной боязни «задеть» чье-то этническое самолюбие.

Ингушам придется привыкнуть к существующей границе, осетинам -- к демографическому доминированию ингушей в Пригородном. И тем и другим -- к тому, что все они граждане одного большого многонационального государства, провозгласившего этническое равноправие.