Прошедший понедельник подарил нам сразу две принципиальные для современного российского артпроцесса экспозиции. В филиале Московского музея современного искусства в Ермолаевском переулке в рамках программы «Москва актуальная» открылась персональная выставка Ирины Кориной. Все пять этажей музея заняли инсталляции художницы. И просто восторг испытываешь от ощущения того, что Корина -- может быть, единственный сегодня из поколения тридцатилетних российский художник, умеющий роскошно режиссировать пространственно-пластические эмоции. Корина способна каждое переживание фактуры материала, движения пространства превратить в экзистенциальную драму, где искусственные (фэйковые) материалы интригуют с простодушным природы миром, где каждый шаг грозит клаустрофобией тактильно-памятных (на ощупь) тупичков из советского прошлого, где бытовые электроприборы и радиоточки плетут вселенский заговор, а дощатый пол так и норовит подставить тебе подножку. Выставка Иры Кориной выдержала проверку в главном: каждая инсталляция, каждый объект не был обособлен от других. Все они сложились в подобие тотальной инсталляции, гипертекст, смысл которого можно вычитать именно из всей выставки. Большая удача всех ответственных за режиссуру экспозиции в ММСИ, конечно же куратора, хозяйки галереи XL Елены Селиной. Подробнее о выставке читайте в ближайших номерах нашей газеты.

Экспозиция «Другая мифология», что развернулась в главном зале Государственного центра современного искусства на Зоологической улице, действительно совсем «другая». В случае с Кориной -- лирический (поэтический) монолог, или, если угодно, экзистенциальная драма. В случае с «Мифологией» -- развернутый эпос, стремление к объективному, так сказать, панорамическому взгляду и мощным методологическим обобщениям. Кураторы Ирина Горлова и Михаил Миндлин собрали работы мэтров российского и западного искусства на тему мифотворчества. Ведь оно во все времена было локомотивом художественного процесса как такового. Стремление соотнести свое высказывание с определенными языковыми кодами культуры, конституирующей образ эпохи мировоззренческой парадигмой, -- это, собственно, и есть желание выстроить достойный контекст интерпретации, обнаружить бытийственную ценность искусства.

В зале ГЦСИ инсталлированы работы тех, кто созидает новые мифологии сегодня. Иногда в разрыве, чаще в диалоге с прежними. Вадим Захаров в фотографиях и текстах о путешествии в Крым глупого пастора (главный лирический герой многих работ художника) создает двойную рамочную конструкцию, в которой миф и реальность желают поменяться на время ролями. Марина Абрамович представила едва ли не этнографическое видео, в котором исследуются эротические ритуалы балканской народной культуры. Игорь Макаревич и Елена Елагина иронически деконструируют самые уязвимые идеологемы русского космизма. Джонатан Меезе двумя скульптурами, монументальным холстом с абстрактной живописью и воинственным текстом манифестирует закон господства «Тотальной партии искусства». Тонким образом вненаходимость качающегося мифопоэтического сознания обыгрывает в своей работе «Кант под мухой» Андрей Монастырский. Концепционные антиномичные пары составляют группа АЕС+Ф с видеофреской «Последнее восстание» на тему мифологии виртуального мира и Леонид Тишков с инсталляцией «Взгляни на дом свой» -- апологией субъективной исторической памяти, что хранится в реалиях домашнего мира, уютных семейных вещах. Павел Пепперштейн излагает свою пародийную иллюстрированную версию «Властелина колец»...

Собранные вместе работы становятся пропилеями в ненаписанную пока в России историю искусства новейшего времени. В ГЦСИ эти пропилеи сделаны как надо. К выставке издана книга с текстами -- комментариями собственной мифологии всех художников и содержательным диалогом известных теоретиков искусства Олега Аронсона и Елены Петровской. В рамках выставки организуются встречи с художниками, образовательные лекции и программы. То есть с материалом современного искусства хотят работать именно как с базовой ценностью культурного процесса. Становится понятно, чем определен выбор темы этого масштабного проекта. Исследование, интерпретация и архивация этого самого культурного процесса также являются «другой мифологией» художественной жизни. И так же, как миф, взыскуют строгой дисциплины метода.