Послание Федеральному Собранию, оглашенное вчера в Кремле Владимиром Путиным, вплоть до момента его оглашения общественность считала самым засекреченным за всю историю этого способа общения главного слуги народа с прочими народными слугами. Ни слова, ни полслова утечек о том, что президент готовился сказать, ни намека на гвоздевую идею не просочились в средства массовой информации. После оглашения послания стало ясно: слухов и быть не могло, поскольку это самый прозаический документ, написанный в жанре, который до сих пор почему-то считался почти поэтическим. Нет в Послании-2002 ни поэтики мутных внутриполитических бурь, ни стержневых идей, ни впечатляющей риторики, ни красной нити. Тем и хорошо.

Источники, близкие к неформальному штабу, работавшему над посланием без малого полгода, утверждают, что до последнего момента и сам президент, и его писатели мучались от того, что сами не видели в проекте никакого «гвоздя»: не то чтоб нечего было сказать городу и миру, но драматического - точно ничего. А ведь народ (журналисты, комментаторы, депутаты) вроде как ждет. Вроде как привык народ, что однажды весной президент должен появиться на высокой трибуне и сказануть что-нибудь эдакое, а лучше - сплясать. Потом рабочая группа поняла: плясать Путин не будет. С этого момента послание обрело статус «технологического» и стало благополучно развиваться в этом направлении.

Путин хоть и сменил прическу с классической бухгалтерской (остатки волос зачесываются слева направо) на гораздо более сексуальную, в стиле послания остался верен себе, педанту. Завязка - традиционная: краткое перечисление успехов с переходом к немедленной критике. С одной стороны, «средняя пенсия в стране превзошла, наконец, прожиточный минимум пенсионера», «люди увереннее смотрят в завтрашний день», «второй год бюджета связан с профицитом», «есть продвижение в развитии инфраструктуры рынка», «раздвинулись горизонты государственного и корпоративного планирования», «мы своевременно обслуживаем внешний долг» и «международные рейтинговые агентства повышают кредитный рейтинг России». С другой, «политическая стабильность и благоприятная экономическая конъюнктура не использованы в полной мере для качественного улучшения жизни граждан страны, для завоевания Россией достойного места в мировой экономической системе». А также: «Удовлетворяет ли нас достигнутое? Наш ответ -- конечно же нет, еще раз нет. Для «головокружения от успехов» нет никаких оснований».

Однако после традиционного вступления Путин неожиданно перешел к одному из самых симпатичных тезисов послания - о правилах глобальной конкуренции. Промежуточный вывод таков: «В современном мире с нами никто не собирается враждовать - этого никто не хочет и это никому не нужно. Но нас никто и особенно не ждет». Резюме же сформулировано так: «Я убежден: чтобы обеспечить достойный уровень жизни наших граждан, чтобы Россия осталась весомым и полноценным членом мирового сообщества, была сильным конкурентом - наша экономика должна расти куда более быстрыми темпами. Иначе мы все время будем проигрывать, а наши возможности в мировой политике - будут ужиматься».

Собственно, из этого убеждения, с которым невозможно спорить, вытекает и вся дальнейшая логика послания. При всей, казалось бы, очевидности приведенного выше тезиса, впервые российский президент отчетливо продемонстрировал высокую способность понимать озабоченность прогрессивной общественности. В последнее же время (примерно с год) прогрессивная общественность была озабочена именно тем, что так называемое «окно возможностей», два года назад предоставившееся российским властям в силу благоприятного стечения обстоятельств - от мировой экономической конъюнктуры до внутриполитических факторов - уже начало неуклонно сужаться. Общественность была уже почти уверена, что Путин либо не видит, как окно сужается, либо не хочет реализовать открывшиеся возможности. Теперь ясно: точно видит и, похоже, что хочет. «Готова ли Россия к конкурентной борьбе? Способна ли она обеспечить необходимые для этого темпы роста?» - спрашивает Путин. И отвечает: «Правительство зафиксировало их в своем прогнозе на ближайшие годы в интервале 3,5-4,6 процента». «О чем это говорит?» -- вновь спрашивает он. И вновь отвечает: «Первое - фактически признается, что благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура уже не обеспечивает необходимых темпов развития экономики и ее конкурентоспособности. И второе - правительство не рассчитывает на более высокие темпы роста. Столь низкая оценка возможностей России - не на пользу делу. Больше того, она не предполагает активной политики».

Далее следует совсем уже «технологическая» часть. В ней Путин вполне конкретно касается нескольких крупных тем. Во-первых, говорит о необходимости «существенно изменить саму систему государственных институтов» и о том, что «главная проблема - не в количестве (бюрократических) структур, а в том, что их работа плохо организована. Нынешние функции государственного аппарата не приспособленцы для решения стратегических задач. А знание чиновниками современной науки управления - это все еще большая редкость».

По мнению президента, «надо, наконец, провести анализ ныне реализуемых государственных функций и сохранить только необходимые». «Мы не должны дожидаться, пока достигнутая стабильность превратится в административный застой. В том числе - из-за непрозрачности в работе госаппарата. Для граждан он еще остается «черным ящиком», -- подытожил президент, мимоходом произнеся абсолютно революционную для него фразу: «Коррупция - это не результат отсутствия репрессий - хотел бы это подчеркнуть, -- а прямое следствие ограничения экономических свобод».

Вторая тема, которой весьма детально коснулся Путин, - модернизация судебно-правовой системы: слегка похвалил всех за уже сделанное и внес жалобы и предложения - потребовал от депутатов и сенаторов оперативно рассмотреть обновленный УПК, упомянул идею развития арбитражных судов, подчеркнул важность гуманизации уголовного законодательства и - как бы мимоходом - необходимость «привести соответствие с новыми законодательными актами и положения закона «О Прокуратуре Российской Федерации».

Третья тема - налоги. Путин в основном ругал все, кроме 13 «подоходных» процентов. Четвертая тема - национал-экстремизм, на который Путин напал серьезно, приравняв его к организованным преступным сообществам, которые подлежат соответствующему преследованию. Пятая тема - отношения между федеральным центром и регионами. Президент, в частности, подверг сокрушительной критике практику заключения договоров о разграничении ведения и полномочий между Центром и субъектами Федерации («недаром из 42-х имевших такие договоры субъектов - 28 их уже расторгли», -- отметил он). Шестой темой стала Чечня - без «мочить в сортире», а даже наоборот: «Нельзя поражать в правах целый народ. Мы не можем этого допустить. Каждый житель Чечни или выходец из нее должен ощущать себя полноценным гражданином Российской Федерации». Седьмая тема малоаппетитна, но важна - местное самоуправление, без которого «эффективное устройство власти» Путин считает «невозможным»: «...Именно здесь, на местном уровне есть огромный ресурс общественного контроля за властью. И на этом уровне мы обязаны навести порядок. Тот порядок, о дефиците которого говорят и пишут граждане страны».

Восьмое, но очень почетное место занял малый бизнес - одна из новомодных острых тем, подкрепленная налоговым мотивом: «Творческая активность людей должна направляться не на так называемую «оптимизацию» налоговых схем, а на развитие собственного дела на базе тех норм, которые мы с вами им предлагаем». Очередное радикальное предложение президента - отменить для молодых предприятий бесчисленные проверки (пожарного, санитарного и прочего соответствия), взамен расширив «практику комплексного страхования ответственности», при которой «за порядок в той или иной сфере страховая компания будет «отвечать рублем» -- в отличие от чиновника, который в худшем случае рискует получить служебное взыскание».

Почти напоследок Путин приберег «продолжение реформы наших крупных компаний, так называемых естественных монополий», и высказался о них в целом весьма нелицеприятно - начиная с того, что «аккуратное» отношение государства к ним «к сожалению, уже используется ими для поднятия тарифов» (здесь прочитывается внутренне противоречивый, но крепкий стиль Андрея Илларионова). В очередной раз президент упомянул и о необходимости инвентаризации госимущества: «Нашей экономике неэффективный государственный сектор ничего, кроме дополнительных расходов и проблем, не даст».

Тема номер десять - неувядаемый ЖКХ и его пока еще не состоявшаяся реформа: «Основное, что предстоит сделать - это передать права распоряжения бюджетными субсидиями самим гражданам. Иначе - население обязывают становиться потребителем услуг нерационального и затратного хозяйства».

На сладкое: «ВТО - хотел бы обратить на это внимание - не абсолютное зло и не абсолютное добро. И не награда за хорошее поведение. ВТО - это инструмент. Тот, кто умеет им пользоваться, становится сильнее. Кто не умеет или не хочет пользоваться, не хочет учиться, кто предпочитает сидеть за частоколом протекционистских квот, пошлин, -- обречен. Стратегически абсолютно обречен». Кроме того, президент сообщил отрадную новость, что «работа со странами СНГ - главный внешнеполитический приоритет России», при этом она «активно интегрируется в мировое сообщество». Закончилось все это словами: «Спасибо за внимание».

Внимания на все это понадобилось час: 55 минут речи плюс три куплета и три припева нового российского гимна. Не слишком много для того, чтобы убедиться в нескольких существенных вещах. Во-первых, жизнь в стране, очевидно и впрямь становится нормальной, раз время больших идей и красных нитей уступает место времени технологий и частностей. Во-вторых, российский президент - правый либерал (во всяком случае, это вытекает из его слов). В-третьих, уровень наших проблем заметно эволюционировал: перловки в супе достаточно, хотя жемчуг пока мелковат. Зато много и, кажется, не фальшивый.