Салахов Таир Теймур-оглы -- классик советской живописи развитого социализма, вице-президент Российской академии художеств, народный художник Российской Федерации, член-корреспондент академий искусств Азербайджана, Франции, Испании и Киргизстана. В конце прошлого года ему исполнилось 80 лет. В конце прошлой недели огромная персональная выставка Таира Салахова, подготовленная его знаменитой дочерью Айдан, открылась в фонде культуры «Екатерина». Александр Панкин -- художник-анахорет, истово преданный идее постичь с помощью точной науки иррациональную гармонию беспредметной живописи авангарда. Выпускник Московского архитектурного института, честно вписанный в когорту мастеров неофициального искусства, Александр Панкин получил признание лишь со времени перестройки. Первая персональная выставка состоялась в 1985 году в Доме ученых города Дубны. В прошлом году художнику исполнилось 70 лет. Новая персональная выставка Александра Панкина открылась на день позже выставки Таира Салахова в галерее М'АРС.

Итак, художники разные слишком радикально. Обласканный властью, популярный, подлинно народный художник Салахов и непонятный даже многим профессионалам, заумный Панкин, холсты которого, испещренные геометрическими формами, математическими формулами, обрывками цитат философов, математиков, можно счесть творениями подлинно блаженного... Почему присутствует уверенность, что монографические выставки их совпали не совсем случайно?

Полагаю, ответ в том, что оба художника отразили в своем творчестве принципиальные мифологемы отечественной культуры второй половины XX века. И сделали это масштабно, искренне, талантливо. Салахов стоял у истоков так называемого сурового стиля -- направления советского искусства эпохи оттепели, когда правильность идеологии «мар.-лен.» еще не подвергалась сомнению, но путь в светлое будущее очевидно требовал корректировки. Фальшивый дежурный оптимизм столпов соцреализма подвергался ревизии повсеместно, как в живописи, так и в театре, кино, литературе. Новая искренность, жизнь без прикрас, суровые будни, в которых всегда есть место подвигу во имя будущего, вот программные темы спектаклей ефремовского «Современника», живописи Виктора Попкова, Павла Никонова, Николая Андронова, Таира Салахова. Станковые картины на тему повседневной жизни каспийских рыбаков, нефтяников выглядят у Салахова монументальными фресками. Фигуры красивых, богатырского склада людей, одетых в прозаичные робы и свитера, победно, словно триумфальные скульптурные монументы, утверждают себя в пространстве, буквально покоряют его. Энергия, воля и мощь. Интересна и другая, чутко уловленная Салаховым из истории русского искусства тема: интеллигент в минуту напряженной, всепоглощающей думы. Для русских художников процесс размышлений очевидным образом интерпретировался как зримая концентрация сил духовных и физических. Потому мотив больно сжатых в замок пальцев рук перовского Достоевского, минуя врубелевского «Демона», определяет иконографию программного салаховского портрета композитора Кара-Караева (1960).

На пути к новой искренности Салахов сделал очень немало для реабилитации доброго имени модернистской живописи XX века. В поисках собственного большого монументального стиля он призвал к себе в помощники мощную пластическую традицию от фовистов (Рауль Дюфи), от метафизической школы, от яростных леваков Сикейроса и Гуттузо до родных мастеров советского экспрессионизма Дейнеки, Самохвалова, Пименова... К тому же художник заботился о том, чтобы определяющие образ искусства XX века его современники были введены в российский контекст. Устроить в 1988 году в Центральном доме художника персональную выставку Фрэнсиса Бэкона это, согласитесь, поступок не из тех, что легко забываются.

Александр Панкин работает в русле иного тренда поколения шестидесятников, тренда, также рожденного оттепелью, также утверждавшего в пику официозу ценность профессии, ценность кропотливого труда, пытливого разума, точных знаний. Эта тема шутливо в просторечии названа «физики и лирики». Математически исчислить вдохновение, вывести формулу интуиции, поверить гармонию алгеброй, просчитать (прочитать) «Черный квадрат» числовыми рядами Фибоначчи -- вот сюжеты, увлекающие творческую мысль художника-ученого Александра Панкина. И ни тени педантизма и графоманства. Все на полном серьезе (кропотливая работа по поиску числовых констант мира искусства снискала официальное признание визуальных исследований многими академиками России и мира) и все же презентуется в виде совершенного артобъекта -- зрелищного, многослойного, сохраняющего обаяние импровизации и открытого разным смыслам, как и положено хорошему искусству. Можно предположить, что весьма нелегкие для восприятия, восхищающие особым графическим, пространственным изыском холсты и ассамбляжи Панкина с цветовыми полями взаимодействия иррациональных чисел в трехмерном пространстве, с формальным анализом пропорций и геометрических закономерностей картин Малевича, с исследованием геометрии имени суть еще одна разновидность «романтического концептуализма», как «оксюморонно» определил в 1979 году Борис Гройс важнейшее в советском неофициальном искусстве направление. Хотя, впрочем, слишком уж без кавычек, без принятой в подлинном концептуализме тотальной иронии над семиосферами и эпистемами живет романтическое искусство Александра Панкина.

И миссия этого искусства тоже велика в деле возрождения к жизни порядком потрепанных, влипнувших в декоративный гламур мыслеформ русского авангарда. Об этом возрождении говорила в свое время искусствовед-подвижник Марина Бессонова, чей текст -- выступление на открытии выставки Панкина 1997 года украшает каталог новой выставки галереи М'АРС.

Итак, совпадение во времени монографических выставок непохожих юбиляров прошедшего года, Салахова и Панкина, вполне закономерно. Искусство обоих предлагает увидеть XX век в обратной проекции, понять преемственность, неразрывность, континуальность творческих процессов, происходивших в нем.