Сенсации не произошло. 13 апреля 2002 года «Черный квадрат» Казимира Малевича, принадлежавший обанкротившемуся Инкомбанку, продан не был. Он не был даже выставлен на торги в аукционном доме «Гелос» вместе с так называемой «основной» частью собрания. Более того, как-то внезапно выяснилось, что никто и не собирался продавать шедевр (по крайней мере вчера), и уже в каталоге этой самой основной части коллекции указано, что дата продажи «Квадрата» будет объявлена дополнительно. Затем последовали и другие объяснения (письменные, на официальных бланках Министерства культуры, Инкомбанка и «Гелоса») отсутствия «Квадрата» на вчерашних торгах. Из одного следовало, что он находится на экспертизе в Эрмитаже и приехать не успел. Из второго, что на шедевр претендует государство, которое даже имеет преимущественное право на его покупку (до сих пор считалось, что, несмотря на внушительные долги Инкомбанка российским музеям, в соответствии с законом, не они, а частные кредиторы стоят в очереди за долгами первыми). Осталось неясным, как все объяснения согласуются друг с другом, зачем понадобились дополнительные экспертизы картины, подлинность которой подтверждена многократно весьма солидными экспертами, а также почему «Квадрат» активно используют в каталоге аукциона и его рекламе, если продавать не хотят (или не могут).

Украшенный отсутствовавшим на аукционе (по уважительной причине?) «Черным квадратом» каталог, на зависть известнейшим аукционным домам, включал еще два произведения Малевича -- «Автопортрет» и «Портрет жены». Картины были проданы за 600 000 и 90 000 долларов соответственно. По сведениям газеты «Время новостей», они украсят Московский музей современного искусства, и страхи о бесследном исчезновении шедевров в лапах таинственных частных коллекционеров не оправданы. Борьба за картины Надежды Удальцовой, Роберта Фалька, Давида Бурлюка, Архистарха Лентулова завершилась продажей по вполне приличным и сопоставимым с западными ценам. Самым дорогим лотом после картин Малевича оказался великолепный пейзаж Удальцовой (его цена поднялась в 11 раз -- с 5000 до 55 000 долларов).

Парадоксы отечественного культурного сознания особенно ярко проявились при продаже фотографий по ценам, явно превышающим разумные. За виды Москвы конца прошлого века боролись всерьез, и цены зашкаливали за тысячу долларов. Еще дороже (до 3 тысяч долларов) покупали современные отпечатки с авторских негативов Александра Родченко с фрагментами храма Христа Спасителя. Главным любителем исторических видов был представитель Московского музея современного искусства (директор -- Зураб Церетели). Он же был одним из основных покупателей современной части коллекции Инкомбанка. Именно с ней оказались связаны маленькие скандалы инкомбанковской распродажи. Впервые со времен аукциона «Сотбис», открывшего моду на советских тогда еще художников, оказались опубликованы (пусть в несколько искаженном виде) тайные тайны -- цены на современное российское искусство. Вчера продавались картины, которые были (кем-то, оставшимся неизвестным) отобраны и включены в самую ценную, музейную часть коллекции и оценены довольно высоко. Оставшиеся вещи продавали на рядовых аукционах без огласки и каталогов. Разделение современной части коллекции на ценную и «товарную массу» никаким логическим объяснениям не поддается, зато вот цены на них отличались принципиально. В результате с первыми обращались как с произведениями искусства, а «массу» брали руками без перчаток, оставляя, к примеру, на фотографиях (соответственно объявленным ценам, по пяти долларов за штуку) видные из середины зала отпечатки пальцев. Странности отбора можно объяснить на выбор: традиционным разгильдяйством, тщательно продуманным заговором или особенностями российского художественного рынка. В пользу разгильдяйства -- комические ошибки в написании имен, путаница с техниками и безответственные цены. Дошло до того, что одно произведение было обозначено как «картина», а другое -- как «натюрморт», и в этом качестве они предлагались к продаже. Полное отсутствие информации и смешные стартовые цены продаж менее ценной части коллекции (картины приблизительно тех же художников, что вошли в «музейную», а иногда и более значительных и известных) сделали возможной скупку задешево, что свидетельствует скорее о заговоре. Особенности же нашего рынка проявились в том, что цифр никто официально не называет, и «Гелос» мог их запросто не знать (а спросить не догадались).

Занятно, что никто особенно не расстроился из-за публичного унижения уважаемых имен низкими ценами и на демпинг не обиделся. Даже кризисный управляющий Инкомбанка, вроде бы заинтересованный именно в получении возможно больших сумм, поскольку собирает деньги для раздачи долгов, остался всем доволен (видимо, и не надеялся за картинки много получить). Лафа была кратковременной: как только о распродажах заговорили (народ, привыкший жить в информационном вакууме, и без рекламы все узнал), в унылом соответствии с законами рынка появилась конкуренция, и цены стали подниматься (иногда в 100 раз, иногда в 600). В результате они оказались немного ниже галерейных (но тайных) и намного выше объявленных аукционом (будем считать, что по незнанию, а не по злому умыслу). Информации, правда, пока еще явно недостаточно, чтобы по образцу цивилизованного мира публиковать справочники с ценами последних проданных (а не подаренных) работ художников, но шаг вперед сделан.

Чтобы непонятного оставалось все же больше, под конец аукциона продавался (с благотворительной целью) специально изготовленный, совершенно новый «Черный квадрат» -- точная копия того, который проходит - сейчас экспертизу. - С использованием новейших технологий его изготовили так, что ни спереди, ни сзади, ни по размеру, ни по виду нельзя было отличить от настоящего. Обычно так изготавливают не копии, а подделки. Стоила копия недорого, зато доступно -- всего тысячу долларов. Можно было бы надеяться, что битвы вокруг «Квадрата» завершатся решением более чем соломоновым -- «по «Квадрату» в каждый дом», но отчего-то написали, что повторное воспроизведение «данной работы» невозможно. Опять непонятно, почему воспроизведение «Квадрата» возможно, а его раскрашенной копии -- нет. Как и многие другие шедевры почившего Инкомбанка (кроме настоящего «Черного квадрата»), эту смешную штучку приобрел Московский музей современного искусства.