В ту давнюю-предавнюю пору, когда будущий Дед Мороз еще не знал о том, что он могучий волшебник (и своего волшебного прозванья тоже не знал), он, Сергей Иванович Морозов, уже кое-чем отличался от своих родственников и знакомцев. Во-первых, он любил детей и умел угадывать их сокровенные желания. (Своих чад у Морозовых не было, а потому поначалу, в «доволшебную» эру, Сергей Иванович и жившая с ним душа в душу его жена Катя щедро одаривали сердечным теплом -- и, конечно, чудесными гостинцами -- многочисленных племянников и племянниц.) Во-вторых, Морозов охотно и выразительно рассказывал особенно любимому племяннику Ване то «про город», то «про работу». Город -- это история, которая живет в зданиях, мостах, набережных, парках, в названиях улиц и площадей, когда-то выглядевших совсем иначе. (Морозов и его родня проживали в Петербурге, но сделай их судьба москвичами, нижегородцами, туляками или владимирцами, дядюшка наверняка живописал бы эти города не менее ярко. Когда-то в России была справедлива поговорка, что город -- то норов, и в каждом обретались люди, умевшие любовно и детально «читать» его пейзажно-архитектурные летописи.) Работа -- это самая что ни на есть современность, бурно развивающаяся техника. (Морозов -- инженер-трамвайщик; в начале 1910-х годов, когда мы знакомимся с будущим волшебником, такой специалист был фигурой более экзотичной и «авангардной», чем сейчас компьютерщик.) В-третьих, Морозов уверил своих маленьких родичей в том, что рядом с людьми существуют маленькие волшебные существа -- охли (девочки) и птерки (мальчики) -- обычно невидимые, но иногда (если ты еще не стал взрослым) может и повезти...

Конечно, среди сверстников Морозова многие тоже любили детей, неплохо разбирались в истории, знали толк в технике, были склонны к забавным выдумкам. Некоторые даже в чудеса верили. Но Сергей Иванович и его верная Катя были наделены всеми этими свойствами одновременно (что случается редко), а каждое из них было на несколько градусов выше, чем у остальных (даже очень хороших) людей. Поэтому супруги, попав в рождественский сочельник 1911 года под совсем не простой снегопад в Косом переулке (был такой в Питере, но и Гарри Поттеру привет послать не возбраняется), внезапно стали волшебниками. Сергей Иванович понял это (с большим изумлением, сперва испугавшись за свое душевное здоровье) довольно скоро, к Рождеству 1912 года. (Тогда все его племянницы и племянники нашли под елкой совершенно немыслимые подарки, те самые, о которых попросили дядю Сережу после первого чуда: в предыдущее Рождество Ваня получил игрушечную железную дорогу, каких тогда не было ни в петербургских, ни даже в заграничных магазинах.) Понял, признал, что птерки и охли (это они исполняют волю Морозова, прежде почувствовавшего, о чем действительно мечтает ребенок) ему не привиделись, и принялся выполнять новые обязанности. Для чего потребовались новое имя (Дед Мороз), новое обличье (борода стала длиннее и гуще), новая одежда и снаряжение (тулуп, шапка, посох). А вот Катя догадалась, что и она волшебница, много позже -- когда елки с подарками, хороводами, угощениями, песенками, чтением стихов и прочими всем знакомыми радостями нежданно обрели права гражданства в стране, имя которой тогда подменяла свистяще-рычащая аббревиатура.

Перед тем, как известно, случилось много печальных событий -- первая мировая война, революция, война гражданская... Сергей Морозов от бед не прятался -- он прошел огонь, воду и медные трубы, но остался жив. И Дедом Морозом остался. Ну а после милостивого разрешения елок (не на упраздненное Рождество, а на Новый год), которого не случилось бы без страстной детской жажды чуда, без памяти о добром прошлом (тревожащей иногда и стальных большевиков), без чародейства птерков и охлей, без могучей доброты Деда Мороза, после этого настоящего чуда тоже случилось много всякого. В том числе ужасного.

Обо всем этом рассказано в новой книге Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак «Правдивая история Деда Мороза» (М., «Время»). История эта действительно правдивая, а получилась она такой потому, что соавторы внутренне похожи на своих героев. Они любят детей и знают, что заветные детские мечты -- материя серьезная и достойная. Им дорога история Отечества, о которой они рассказывают без сусальности и фальши, не минуя и таких «не детских» сюжетов, как сталинский террор и блокада Ленинграда (глава «Очень страшный 1942 Новый год» написана с удивительным благородным тактом). Они доброжелательны к техническим игрушкам (включая самоновейшие) и не худо в них разбираются. Наконец, им по-настоящему дорого доброе волшебство. В предисловии сказано: «Дед Мороз существует! По крайней мере, пока в него верят. Мы -- верим».

И мы -- те, кто уже прочитал «Правдивую историю...», и те, кому это удовольствие еще предстоит, -- тоже верим. А потому, не дожидаясь 2013 года (им повествование заканчивается), надеясь на научные и технические достижения, которые помогают преодолеть временную нехватку волшебства, но зная, что всего важнее наши добрые чувства, мы вместе с шаловливыми, но мудрыми охлями и птерками можем (должны) загадать желание: чтобы в Деда Мороза верили всегда!

И оно, конечно, сбудется. Хотя «албанский язык», который вынуждены теперь (в книге близкое будущее неотличимо от текущего момента) штудировать Дед Мороз со Снегурочкой, гораздо противнее, чем правила по употреблению буквы «ять», томившие гимназистов-первоклашек в давние-предавние времена, когда Сергей Иванович и Катя еще не знали, кто они на самом деле такие.