Израиль готовится к досрочным парламентским выборам, назначенным на 10 февраля. Согласно опросам общественного мнения их выиграют правая партия «Ликуд» и отколовшаяся от нее в конце 2005 года центристская партия «Кадима». Обеим партиям предрекают по 30 мест в 120-местном кнессете. Еще одна ведущая партия Израиля, левая «Авода», находится в кризисе. В 1993 году ее лидер Ицхак Рабин подписал мирные соглашения с главой «Организации освобождения Палестины» Ясиром Арафатом. Но сегодня «Аводе» предрекают не более 12 мест в парламенте. О предстоящих выборах и израильско-российских отношениях в интервью «Времени новостей» рассказал бывший замминистра обороны, бывший член партии «Авода» 64-летний Эфраим СНЭ.

-- Вы вышли из «Аводы» и весной этого года основали партию под названием «Сильный Израиль». Опросы говорят о том, что она может не попасть в кнессет. Такого рода «третьи партии», которые претендовали на роль альтернативы левому и правому лагерю, в израильской истории возникали уже не раз. И всякий раз они распадались. Вы не боитесь повторить их судьбу?

-- В течение 20 лет я был членом партии «Авода», но сегодня это уже не та партия, которую в свое время возглавляли Ицхак Рабин и Шимон Перес (лауреаты Нобелевской премии мира. -- Ред.). «Авода» переживает сильнейший кризис, а у ее членов нет ни желания, ни энергии, чтобы его преодолеть. Сегодня «Сильный Израиль» претендует на то, чтобы занять место, которое когда-то занимала «Авода», и стать главной социал-демократической партией страны.

-- Какова программа вашей партии?

-- В экономике и соцобеспечении мы хотим, чтобы Израиль развивался по так называемой скандинавской модели. Это свободный рынок, открытая конкуренция, но правительство регулирует экономику для социальных нужд государства. В сфере безопасности мою программу можно свести к двум принципам. Это абсолютное и постоянное превосходство израильской армии во всем регионе. С военной точки зрения Израиль должен оставаться самым сильным государством на пространстве от Баку до Касабланки. Но параллельно с этим правительство страны должно протянуть руку дружбы всем политическим силам в регионе, которые пожелают развивать с нами отношения.

-- Это не очень-то отличается от программы партии «Авода»...

-- Надо верить не только словам Эхуда Барака (нынешний лидер «Аводы». -- Ред.), но его действиям. Разница между мной и другими политиками в том, что когда я занимал министерские посты, все, о чем я говорил ранее, я делал.

-- Эхуд Барак, о разнице с которым вы говорите, был вашим непосредственным начальником: когда в 1999 году он стал премьер-министром, то оставил себе портфель министра обороны. А вы занимали должность замминистра.

-- Верно. Только Барак занимался другими делами. Минобороны на самом деле фактически возглавлял я.

-- Вы назвали свою партию «Сильный Израиль». Израиль сегодня сильное государство?

-- В меньшей степени, чем он должен быть. Наша армия самая сильная в регионе, но это лидерство уже не столь безусловно. Позиции Израиля как самой сильной страны на Ближнем Востоке расшатаны. У многих наших соседей, которые являются экспортерами нефти, сегодня есть достаточно денег для того, чтобы покупать оружие, в частности российское. Да, цены на нефть в последнее время упали, но сколько лет до этого они неуклонно росли! В этой гонке вооружений мы далеко не лидеры. У некоторых стран Ближнего Востока в военном плане появились возможности, которые мы не можем игнорировать. Кроме этого, система израильского образования уже давно находится в глубоком кризисе, плюс ко всему имидж нашего руководства в мире тоже очень низок.

-- В последнее время в израильской и российской прессе появилась информация о возобновившихся переговорах между Москвой и Тегераном о поставках Ирану зенитных ракетных комплексов С-300...

-- Россия сегодня супердержава. Еще не все в мире это поняли, но Россия вернулась в высшую лигу. Только требования, которые предъявляют к державам мирового масштаба, соответствующие. На таких странах лежит огромная ответственность. Я надеюсь, что российское руководство поймет, что конфликт XXI века не похож на «холодную войну». То, что происходит сегодня, -- это не соперничество между коммунистическим и капиталистическим лагерем. Это противостояние между западной цивилизацией (частью которой является Россия) и исламским фашизмом. Кучка экстремистов держит полмира в страхе и напряжении!

Позвольте провести аналогию. Современное состояние дел в мире напоминает мне ситуацию, которая сложилась накануне подписания пакта Молотова--Риббентропа. Вместо того чтобы делить мир на зоны влияния, нужно из 1939 года прыгнуть в 1943-й, к Тегеранской конференции. Как Сталин, Рузвельт и Черчилль договорились сотрудничать, чтобы победить германский фашизм, так и нам сегодня надо действовать сообща, чтобы победить фашизм исламский. Каждый раз, когда мы слышим об очередной сделке Москвы с Тегераном, мы берем карту и отмеряем линейкой расстояние, которое эти ракеты могут пролететь до Израиля. Почему бы российским политикам не взять ту же карту и не отмерить линейкой расстояние в другом направлении -- на север? Легко увидеть, что эти ракеты могут долететь и до территории России.

-- Появилась информация о возможной продаже израильских беспилотников российской армии. Такая сделка возможна?

-- Конечно!

-- При условии, что Москва не продаст Тегерану С-300?

-- Нет никаких условий. Нет, и не может быть. Если Россия хочет сделать нам комплимент, купив наши беспилотники, -- пожалуйста, сколько угодно. Однако продажа зенитного ракетного комплекса С-300 Ирану с нашей точки зрения является тревожным знаком. Тот, кто защищает агрессора, поддерживает агрессию.

-- Это тяжелое обвинение...

-- Тем не менее я готов повторить это. Война уже идет. И нейтралитета в ней нет. Позвольте мне процитировать Маяковского: «Тот, кто сегодня поет не с нами, тот -- против нас» (эти слова Снэ произнес по-русски. -- Ред.). Тот, кто помогает исламскому фашизму, тот его на самом деле поддерживает.

-- То есть Россия должна решить для себя, на чьей она стороне?

-- Не ради нас, а ради нее самой! Она должна решить для себя, что ей важнее: пакт Молотова--Риббентропа или Тегеранская конференция.

-- Правда, что на вторую ливанскую войну летом 2006 года вы пошли добровольцем и служили врачом?

-- Накануне войны я должен был быть снова назначен замминистра обороны. Это назначение не состоялось. Примерно через две недели после начала боевых действий я понял, что в качестве простого члена кнессета никакой пользы принести не могу. Я обратился к Амиру Перецу (он в тот момент являлся министром обороны и главой партии «Авода») и попросил отпустить меня на резервистскую службу. На следующий день в девять утра я уже был на ливано-израильской границе. Я надел форму, но не стал надевать погоны бригадного генерала и служил в качестве рядового врача в той же роте, которой я командовал в ходе войны Судного дня (1973 год. -- Ред.).

Я бы хотел закончить наше интервью словами соболезнования погибшим в результате страшной автокатастрофы в Израиле (16 декабря. -- Ред.). Люди приехали из холодного Санкт-Петербурга погреться под солнцем в теплом Эйлате и через час погибли. Единственное, что в наших силах сейчас, -- сделать все возможное, чтобы помочь раненым и родственникам пострадавших.