Под конец года газета "Время новостей" представляет три весьма разноплановые по характеру книжки, которые условно можно объединить темой преступления -- против бескорыстного праздничного духа, против свободного мышления и против целого народа.

Санта-победитель и волшебные пузырьки

Никола Ладжойя. Санта-Клаус, или Книга о том, как «Кока-Кола» сформировала наш мир воображаемого. Пер. с итал. В. Петрова. -- СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2009.

Молодой итальянский писатель Никола Ладжойя, а точнее, его русские издатели подготовили отечественным противникам общества потребления рождественский подарок -- изящно оформленную брошюру, быстро прочитываемую, не перегружающую читателя ни неуместным в праздничные дни революционным настроем, ни чрезмерными историческими деталями, ни тяжеловесной техничностью анализа. Книга освежает не хуже напитка, название которого вынесено в ее подзаголовок, и подобно ему не оставляет после себя ни чувства сытости, ни опьянения, одни только бьющие в нос сладкие пузырьки.

Как ясно следует из заглавия, у книги два главных героя -- помимо «Кока-Колы» это уже более 70 лет сопровождающий ее в победном шествии по миру Санта-Клаус. Чтобы продемонстрировать уникальность этого персонажа, Никола Ладжойя совершает необременительный культурологический экскурс в агиографию Николая Мирликийского, историю христианской обрядности и основы американской идеологии.

В итоге автор показывает, как благодушный рождественский дедушка, при поддержке транснациональной компании выигравший конкурентную борьбу у других раздавателей подарков (младенца Иисуса, ребенка-епископа, Вайнахтсманна, Папы Натале и т.д.), к началу XXI века стал знаменем общества потребления. У которого не осталось, по существу, серьезных альтернатив: «чем более мирным кажется Санта-Клаус, тем меньше противников и препятствий на своем пути встречает идеология, которую он представляет».

Параллельная история «Кока-Колы», благополучно встраивавшей свои производственно-сбытовые сети в любые государственно-идеологические структуры -- от национал-социализма Третьего рейха до исламского фундаментализма Саудовской Аравии, -- оказывается секретной изнанкой, душой Санта-Клауса. Который в профетическом финале книги провозглашается воплощением духа развитого капитализма, отменившего христианского Бога и вслед за этим обещающего отменить саму смерть. Или, совсем уж прямолинейно выражая авторскую мысль, можно сказать, что хотя в составе кока-колы давным-давно нет кокаина, сама аура этого напитка, созданная усилиями рекламистов, это еще тот наркотик!

Блатной мир и высоты духа

Михаил Рыклин. Свобода и запрет. Культура в эпоху террора. -- М.: Логос, Прогресс-Традиция, 2008.

На протяжении всей книги Михаил Рыклин несколько раз упоминает одно событие -- проходивший осенью 1990 года в Дубровнике философский семинар, где чуть ли не впервые за 70 лет встретились советские и западные представители этой почтенной профессии. С одной стороны в числе прочих были Мераб Мамардашвили и Валерий Подорога, с противоположной -- Фредерик Джеймисон, Славой Жижек, Сюзан Бак-Морс. И встреча эта показала, что у коммунистического Востока и капиталистического Запада нет общей почвы для минимального взаимопонимания: в то время как советские философы приветствовали дующий из «свободного мира» свежий ветер «нормального» общества, их визави, все как один леваки, указывали на непреходящую ценность коммунистического проекта.

По большому счету входящие в «Свободу и запрет» эссе -- развернутый комментарий к этой травме, испытанной отечественными интеллектуалами и людьми искусства после падения «железного занавеса». Тогда оказалось, что накопленный в условиях сопротивления идеологической диктатуре символический капитал так же не конвертируется на Западе, как советский рубль. Автор книги, сам поработавший в Европе, рассуждает о возможных стратегиях встраивания современного российского искусства и философии в интернациональный контекст при сохранении собственного голоса и о стоящих на пути этого проекта сложностях.

В книге несколько главных героев: помимо уже упомянутого Мераба Мамардашвили это писатели Варлам Шаламов и Владимир Набоков, филологи Роман Якобсон и Юрий Лотман, а также художник Илья Кабаков. Исследуя, как проявлялось в их творчестве наследие большевистского террора, Михаил Рыклин всегда имеет в виду более общую перспективу -- отражение советского опыта в постсоветском пространстве, и не только интеллектуальном. Например, в том, как безропотно была встречена приватизация 90-х, автор видит проявление лагерного духа -- смирение перед ударами власти, граничащее с животным страхом и не предусматривающее возможности бунта. Сама же приватизация оказывается порождением блатного мира -- орудия и зеркала советской власти.

В итоге остается только сожалеть вместе с Михаилом Рыклиным о том, что образовавшийся после падения власти компартии идейный вакуум заполняется неприхотливыми сорняками национализма и религиозного фундаментализма. И понимать, что пожинать плоды просвещения, видимо, придется еще не скоро.

Краткий курс истории геноцида

Осетинская трагедия. Белая книга преступлений против Южной Осетии. Август 2008 года. -- М.: Европа, 2008.

Когда в аннотации книги, вышедшей в издательстве "Европа", звучит слово «уникальная», это, как любой слишком широкий маркетинговый мазок, настораживает. Но в данном случае реклама не врет. Представленный в книге материал говорит сам за себя: это по большей части данные, собранные Следственным комитетом при прокуратуре РФ в ходе расследования уголовного дела, которое было возбуждено после грузинского нападения на Южную Осетию. Только здесь широкий читатель может ознакомиться со свидетельскими показаниями более чем двухсот потерпевших с югоосетинской стороны, а кроме того с результатами допросов грузинских военнопленных.

Рассказы простых жителей Цхинвала и окрестных селений о том, что творилось в начале августа уходящего года, -- это, конечно, чтение не для слабонервных. «Женщина, сделав шаг вперед, закрыла своим телом сына, сама рухнула замертво», «Пуля снайпера попала в голову девушке, ехавшей в автомобиле позади нас. Ее труп выбросили из машины на ходу», «В упор расстрелян врач-травматолог». Такого здесь много.

Данные поделены на рубрики: действия грузинской армии в отношении мирных граждан, заложников, свидетельства о беженцах, о применении наступательного оружия, о присутствии иностранцев в грузинских военных подразделениях и т.д. Кроме текстов в «Белой книге» представлено около ста фотодокументов (здесь и разрушенные школы, и оскверненные памятники, и украинские паспорта грузинских солдат), а также карты боевых действий.

Августовские события вписаны в широкий контекст: первая часть издания целиком посвящена предыстории грузинско-югоосетинских отношений начиная с древнейших времен. В качестве иллюстративных вставок представлены материалы иностранной прессы (правда, только те, что подтверждают российскую версию событий). А в приложении к книге собрано несколько десятков официальных документов -- начиная от Декларации о суверенитете Юго-Осетинской Советской Демократической Республики (1990 год) и заканчивая Женевской конвенцией об обращении с военнопленными. Чисто технически -- образцовое издание независимо от какой бы то ни было злобы дня и конъюнктурных политических выкладок.