В Польше началась публикация рассекреченных документов ЦРУ США, касающихся введения военного положения в стране 13 декабря 1981 года, а также деятельности советского руководства и Организации Варшавского договора в предшествующий период. Свыше тысячи страниц текста -- это только часть совершенно секретных материалов, которые передал в 1971--1981 годах американцам полковник Войска польского Рышард Куклиньский.

Хотя многое из опубликованного было известно раньше, только теперь можно реально судить о том невероятном напряжении в Москве и Варшаве, которые сопровождало «борьбу с контрреволюцией в Польше». Советское руководство очень внимательно следило за развитием событий в Польше, где ширились антиправительственные выступления под руководством независимого профсоюза «Солидарность». В 1980 году уже существовал план вторжения войск Варшавского договора и даже была выбрана дата -- 5 декабря.

Однако его реализация была приостановлена, поскольку польское правительство и руководство правящей Польской объединенной рабочей партии (ПОРП), как доносил полковник Куклиньский, были «решительно настроены использовать непосредственно польскую армию для усмирения внутреннего беспокойства». В феврале 1981 года Куклиньский сообщал, что «ускоряются приготовления для обдумывания введения военного положения». В апреле польские документы, касающиеся введения военного положения, уже были переведены на русский язык, а «тридцать ведущих сотрудников КГБ, советского Министерства обороны и Госплана прибыли в Варшаву на консультации по вопросу военного положения».

В начале июня, писал Рышард Куклиньский, «Советы распорядились эвакуировать советские семьи с детьми в СССР до 15 июня». А позже последовало еще одно замечание: «Советы хотели бы избежать военной интервенции в Польше любой ценой. Однако советские военные документы показывают, что СССР предпринимает все более интенсивные и конкретные приготовления к военной интервенции».

В сентябре, как указано в одном из документов, стало заметно, что позиция главы тогдашнего правительства Польши Ярузельского по отношению к «Солидарности» становится более твердой. Одновременно усиливается нажим со стороны Москвы: «Маршал Куликов (главком Объединенных сил Варшавского договора. -- Ред.) оказывает растущее давление на Ярузельского, чтобы он внедрил советских советников в польские вооруженные силы».

Применению силы решительно воспротивился тогдашний первый секретарь ЦК ПОРП Станислав Каня, который вскоре вынужден был уйти в отставку. Его место надолго занял Войцех Ярузельский, ставший в одном лице руководителем партии и правительства и министром обороны. Однако у Москвы и он долгое время не вызывал доверия. Советское руководство всерьез рассматривало его замену на генерала Эугениуша Мольчика. Этого заместителя министра обороны Куклиньский называл «главным советским агентом влияния в польской армии». В октябре 1981 года он проинформировал ЦРУ о многочисленных телефонных разговорах советского лидера Леонида Брежнева с Войцехом Ярузельским, «которые как будто были неприятными».

Тем не менее именно генералу Ярузельскому предстояло принять решение о введении военного положения, объявить о нем в телеобращении на всю страну и возглавить Всепольский совет национального спасения. Сейчас над его членами и главным «автором военного положения» идет судебный процесс, инициированный Институтом национальной памяти (ИНП). Рассекреченные к настоящему времени документы не дали однозначного ответа на вопросы, насколько необходимо было введение военного положения и как оценить тогдашнюю позицию Ярузельского.

Любопытно, что Рышард Куклиньский по просьбе ЦРУ составил весьма подробный психологический портрет генерала Ярузельского. В Лэнгли хотели знать о нем все -- сильные и слабые стороны, какими людьми он себя окружает, как принимает решения, что выводит его из равновесия, каков он в частной жизни. «Ярузельский -- это выдающаяся личность, выразительно отличающаяся на фоне своего безнадежного и примитивного окружения. Некоторые его черты импонировали мне, особенно те, что связаны с моральной и этической сферой, поскольку не было у него расхождений между словами и поступками», -- пишет Куклиньский. Он отмечает также интеллект и аналитические способности Ярузельского, его находчивость и смекалку, культуру языка и высокие требования, которые он предъявляет к себе и своим сотрудникам.

Сурово подмечены и недостатки: прежде всего граничащая с трусостью слабость характера и высокопарный, неестественный стиль бытия. И далее -- у Ярузельского врожденный инстинкт дисциплины и подчинения, соединенный с культом власти. «У него не было никаких секретов перед русскими -- генерал просто верил в близкий союз СССР и Польши, -- писал Куклиньский. -- Зная русскую ментальность и чувствительность, генерал никогда не позволял себе критики в адрес СССР и боролся с ее проявлениями. Офицеров, которые это себе позволяли, наказывал переводом из столицы в провинцию». Но в то же время Ярузельский предпринял много действий, чтобы ограничить советское проникновение в польскую армию, а косвенно и сократить влияние Советского Союза, сообщал шпион ЦРУ.

Могут ли донесения Куклиньского, из которого многие в Польше старательно лепят образ патриота, повлиять на ход судебного процесса? «Документы ЦРУ усилят обвинительную линию наших прокуроров», -- сказал «Времени новостей» представитель ИНП Анджей Арсенюк. По его словам, «в декабре 1981 года уже не было угрозы вторжения иностранных войск, а именно возможную интервенцию выдвигают как главный аргумент обвиняемые и их защита. Цель была одна -- сохранение власти».

Поляки от рассекреченных документов ощущают горький привкус -- правительство США, несмотря на полученную от Куклиньского информацию о подготовке военного положения, не предупредило об этом «Солидарность». «Меня удивляет только одно: почему США не обнародовали эти материалы перед введением военного положения в Польше? -- задается вопросом экс-премьер Лешек Миллер и сам же на него отвечает: -- Потому что в интересах Соединенных Штатов было введение военного положения, а не интервенция СССР».