В канун открытия в Женеве третьего раунда международных консультаций по ситуации в Грузии после августовской войны российские послы в Абхазии и Южной Осетии вручили верительные грамоты президентам этих республик, признанных Россией в одностороннем порядке 26 августа 2008 года.

Чрезвычайным и полномочным послом России в Южной Осетии стал Эльбрус Каргиев, чрезвычайным и полномочным послом в Абхазии -- Семен Григорьев. Оба дипломата были назначены президентом Дмитрием Медведевым еще 25 октября 2008 года и до назначения работали в 4-м департаменте СНГ МИД России, причем Семен Григорьев в должности заместителя директора.

64-летний Эльбрус Каргиев, который теперь представляет Россию в Цхинвали, не является карьерным дипломатом в строгом смысле этого слова: высшее образование он получил в Северо-Кавказском горно-металлургическом институте, а в МИДе работает лишь с 1994 года. С 2001 года он занимался связями министерства с субъектами РФ, парламентом и общественными организациями, а потом несколько лет работал в Турции -- сначала как генеральный консул России в Трабзоне, а потом как советник-посланник в посольстве в Анкаре. Затем г-н Каргиев был назначен главным советником 4-го департамента СНГ МИД России, который остается одним из главных «мозговых центров» в течение всего периода конфликта России и Грузии.

«Миссия у нас на первый взгляд обычная -- устанавливать, укреплять дружеские отношения между странами, защищать интересы российских граждан в стране пребывания, как обычно пишут в дипломатических документах», -- сообщил г-н Каргиев после вручения верительных грамот президенту Южной Осетии Эдуарду Кокойты. Необычность миссии, которую, с точки зрения посла, с первого взгляда не рассмотреть, заключается в том, что «здесь благодатная для нас среда: мы знаем, что народ Южной Осетии исключительно тепло относится к России, и в этом плане условия работы будут благоприятны». Тот факт, что Россия сформировала полноценные дипломатические миссии в двух странах, независимость которых кроме нее признает только Никарагуа, Эльбрусу Каргиеву необычным не кажется.

Главную задачу миссии он видит в том, чтобы содействовать «социально-экономическому возрождению республики». «Страницу войны надо закрыть, -- призвал посол. -- Почти 20 лет республика была в фактической изоляции. Задача России в целом и федеральных органов, и субъектов РФ -- оказать конкретную помощь республике в первые годы ее становления».

Не вполне понятно, как дипломат насчитал 20 лет изоляции. Даже если не принимать во внимание того факта, что граница Южной Осетии и собственно Грузии была весьма прозрачна на протяжении более десяти лет после конфликта начала 1990-х годов хотя бы только из-за того, что в республике осталось большое количество этнических грузин, граница Южной Осетии с Россией в течение всех последних лет оставалась совершенно открытой.

К слову, после августовских событий и признания югоосетинской независимости Россией грузинское население Южной Осетии значительно сократилось, что дает основание грузинской стороне ставить вопрос об этнических чистках в регионе в ответ на российско-осетинское обвинение в геноциде осетин со стороны Грузии. А общежития в Грузии, полные грузинских беженцев из Южной Осетии, пока выглядят уж точно не менее красноречиво, чем российские заявления о геноциде осетин. Окончательное обнародование данных о геноциде осетин пока отложено на конец года в связи с необходимостью генной экспертизы останков погибших. Предварительно в Цхинвали говорят о 1600 жертвах.

Что касается конкретной помощи в восстановлении, этот вопрос обсуждал вчера в Цхинвали с президентом Кокойты министр регионального развития России Виктор Басаргин. Г-н Кокойты рассказал г-ну Басаргину о том, как он благодарен всем, кто принимал участие в работе по снижению стоимости смет на восстановление, многие из которых, даже по признанию официального Цхинвали, оказались сильно завышенными. «Уже сэкономлено 903 млн руб.», -- сообщил президент. Всего, напомним, Россия пока готова выделить около 25 млрд руб. Г-н Басаргин дипломатично заметил, что видел в Южной Осетии как объекты высокой степени готовности, так и такие, которым до готовности пока далеко. Качество многих уже восстановленных объектов вызывает у министра сомнения. И в целом, как выразился Виктор Басаргин, «объективные и субъективные проблемы, к сожалению, есть».

Тем временем делегация Южной Осетии отправилась в Женеву, чтобы принимать участие в международных консультациях. Министр иностранных дел Южной Осетии Мурат Джиоев считает, что договариваться можно обо всем, чем он и собирается заниматься. Его заместитель Алан Плиев называет в числе приоритетных тем для обсуждения вопросы безопасности, проблемы участившихся обстрелов Южной Осетии со стороны Грузии и возвращения беженцев. Неясно, правда, каких -- тех осетин, которые покинули Грузию и Южную Осетию в начале 1990-х и бежали из-за войны в августе, или грузин, оставивших после августа свои дома в так называемых «анклавах» -- грузинских селах внутри Южной Осетии.

Югоосетинская делегация считает неуместным внимание Грузии и ее западных союзников к проблеме анклавов, к вопросу Ахалгорского района, который до августа контролировался Грузией, а теперь вернулся в состав Южной Осетии и таким образом является спорным с точки зрения соглашения Медведева -- Саркози об отходе сторон на линию по состоянию до 8 августа, и к ситуации в Переви -- селу, которое было оставлено российскими военными 12 декабря и вновь занято спустя всего несколько часов из-за появления там грузинского спецназа. Однако есть большая вероятность, что именно эти вопросы окажутся в центре внимания встречи, а каждый из них в отдельности вполне способен вновь завести переговоры в тупик. Пока тупиковым выглядит и вопрос допуска международных наблюдателей в Южную Осетию и Абхазию -- этого пока категорически не хочет Россия и столь же категорически требует Евросоюз.

Абхазская делегация, которую возглавляет министр иностранных дел Сергей Шамба, обещает высказать «новые предложения по снижению напряженности в регионе» и также хотела бы обсудить вопросы безопасности и вопросы беженцев. В абхазском случае речь может идти только о грузинских беженцах, которые покинули Абхазию в основном во время абхазо-грузинской войны 1992--1993 годов. Тбилиси полагает, что их число превышает 200 тыс. человек. И если бы Сухуми предложил обсудить возможность их репатриации, это стало бы прорывом в абхазо-грузинских отношениях. Но ожидать реальных предложений по возвращению не приходится, поскольку сама по себе грузинская репатриация создает демографическую угрозу абхазскому суверенитету -- грузин в республике в таком случае стало бы не меньше, чем абхазов.

МИД Абхазии, кстати, хотел бы, чтобы этот суверенитет, пусть и признанный пока только Россией и Никарагуа, отразился в названии миссии ООН -- представительство ООН в Абхазии по-прежнему относится к миссии в Грузии. Абхазия предлагает также возобновить еженедельные консультации по безопасности в зоне грузино-абхазской границы с участием представителей Абхазии, Грузии, российских военных, представителей ООН и ЕС. Подобные консультации проводились до войны, и весьма вероятно, что как раз это предложение могут принять все участники переговоров.