Известный шведский писатель, публицист и путешественник, автор международного бестселлера «Уничтожьте всех дикарей» Свен Линдквист приехал в Москву, чтобы представить свою новую книгу Terra nullius, которая выходит в издательстве Paulsen. О своих политических взглядах и двойных европейских стандартах Свен ЛИНДКВИСТ рассказал Наталии БАБИНЦЕВОЙ.

-- Из ваших книг следуют серьезные политические выводы. Европейская цивилизация с ее колониальным прошлым и склонностью к насилию -- это эксцесс или системный недуг?

-- Я думаю, что это системная проблема. Демократические средства тоже могут быть использованы для насилия. Только это угнетение распространяется не внутри страны, а вовне...

-- А каковы ваши политические взгляды?

-- Я умеренный и ни в коем случае не экстремист. Хотя мои книги на Западе активно используют в своих целях крайне левые.

-- Есть какой-то метод, которого вы придерживаетесь в процессе написания ваших книг?

-- Я с самого начала точно знал, что буду работать в жанре nonfiction. В детстве у своей бабушки я раскопал книжку «В тени пальм» шведского миссионера Сьоблума, где прочитал историю про мальчика из Конго, которого избили плетьми, и она меня поразила. Я уже тогда понял, что в документальных книгах больше правды. Это упрощение, конечно, но тем не менее. В одной из своих первых книг я критиковал рекламу, она вышла со слоганом «Реклама опасна для жизни». Выяснилось, что эта опасность распространяется непосредственно на меня, потому что после выхода этой книги я потерял работу в ведущей шведской газете. В течение нескольких лет в Швеции на мои статьи был наложен запрет. Тогда я уехал в Китай. Шел 1961 год, и китайские власти проводили земельную реформу, которая меня очень интересовала. Я поступил в Пекинский университет, чтобы изучить китайский язык. Я тогда был очень увлечен теорией Эзры Паунда об иероглифах. Меня интересовала литература, написанная на иероглифике, потому что каждый иероглиф -- это коллаж смыслов. А я свои книги выстраиваю как раз по принципу коллажа, чтобы после прочтения у читателя оставался сильный визуальный образ. Несмотря на то что я всегда пишу на актуальные темы, я считаю себя не публицистом, а в первую очередь писателем.

-- Кажется, как раз книга о Китае стала вашим первым европейским бестселлером?

-- В те времена в Китае был голод. И я написал серию статей, а потом книгу. И эта работа действительно стала моим первым международным бестселлером. Она была опубликована во всех странах мира.

-- Что так впечатлило европейскую общественность?

-- Прежде всего правдивое и точное описание подробностей. Студенты Пекинского университета, в котором я учился, на переменах лазали по деревьям и ели листья. А когда мыли посуду, то выпивали воду, содержащую остатки пищи. Такие подробности можно было узнать, только находясь рядом с ними. А в Европе в 60-е годы многие интеллектуалы, восхищавшиеся Китаем, ничего не хотели об этом знать. Но те детали, которые я подробно описал в своей книге, невозможно было придумать. В этом суть моего метода. Я всегда хотел создать литературу нового типа, которая имеет дело только с правдой.

-- Каждая ваша книга -- это помимо всего прочего сильное поэтическое высказывание. Как уживаются рядом документалистика и образность?

-- Прочитав в детстве Сьоблума, я понял: необходимо, чтобы литературная составляющая книги не уступала фактам, в ней изложенным. Никому ведь не интересно читать скупой пересказ событий. Очень важно для писателя и художника видеть, что другие делают недостаточно хорошо, и хотеть это улучшить. Я надеюсь, что каждый раз, когда молодые люди читают мои книжки, они тоже находят там, что можно улучшить. Это и есть вдохновение. Фигурами, на которые я ориентировался в молодости, были Сьоблум и Торо. С одной стороны -- человек, который уехал с миссией в Конго и описал все, что там происходило. А с другой -- писатель Генри Дэвид Торо, который взял топор, ушел жить в лес и питался только тем, что сам вырастил и произвел. Я бы сам так никогда не поступил, но этот опыт меня вдохновил. Я вообще во многом согласен с Кропоткиным, который считал, что человек стал человеком посредством кооперации. Именно поэтому государство, как средство и угнетения и подавления, с моей точки зрения, является противоестественным для человека.

-- Но вы же не призываете к демонтажу западных ценностей?

-- Нет, я ничего не имею против европейской демократии, культуры и образования. Но я считаю, что европейские государства должны публично повиниться перед теми народами, которым они нанесли ущерб в процессе насильственной колонизации и эксплуатации их земель. В своей книге Теrra nullius, которая скоро выйдет на русском, я как раз написал о том, что европейцы когда-то ошибочно решили, что их техническое преимущество -- это преимущество цивилизационное. При этом они категорически отрицали опыт тех культур, которые руководствовались другой философией. А они, между прочим, много чего полезного могли бы заимствовать у аборигенов. Тот же Генри Дэвид Торо не просто асоциальный тип, ушедший с топором в лес, он автор эссе «Гражданское неповиновение», которое в свое время вдохновило Ганди и фактически подорвало власть англичан в Индии.

-- По сути, одна ваша книга вырастает из другой. Можно ли сказать, что вас интересует европейское присутствие в мире и его последствия?

-- Меня интересуют только актуальные темы. Когда в начале 60-х я уехал в Китай, то хотел понять, как можно избавиться от голода при помощи земельной реформы. Потом я изучал реформы в Индии. Потом латиноамериканскую земельную реформу. Тема вела меня. Когда до меня дошло, что земля и есть политическая сила третьего мира, меня это поразило. В своей книге «Уничтожьте всех дикарей» я как раз написал о том, что когда для Европы тема земли уже перестала быть актуальной, Германия подчинилась своим архаичным инстинктам. Поэтому и случился поход на Восток, чтобы дать немцам землю. Хотя в то время уже активно развивались индустриальные технологии, позволяющие довольствоваться малыми территориями. Но в XIX веке земля еще была важна для европейцев. Моя книга Terra nullius как раз посвящена тому, что охота европейцев за новыми землями является главной причиной геноцида. И эту же идеологию взял на вооружение Гитлер -- он заимствовал ее из колонизационных теорий американцев и англичан.

-- А как случилось, что вы написали книгу о бодибилдинге, которая никак не связана с вашей основной темой?

-- На рубеже 70--80-х всех вдруг перестала интересовать земля, колонизация и третий мир. Западный мир стал заниматься собой. Актуальными стали другие темы: экология, здоровое питание, тренажерные залы. И я решил пойти вслед за моим читателем и написал книгу о бодибилдинге. Эта книга неожиданно привела меня в Сахару. Так родилась новая книга об Африке, и с тех пор уже я вожу моего читателя. Теперь он следует за мной, куда бы я ни отправился.