Местная публика уже привыкла к тому, что дирижер Владимир Юровский в ранге главного приглашенного дирижера плетневского РНО всегда репертуарно неординарен, осведомлен в незаигранной музыке и в музыке ХХ века. Но на территорию барокко, где по нынешним правилам хорошего тона непременно должна присутствовать хоть толика аутентического мышления и соответствующих знаний, он еще не заходил.

В помощь себе и РНО, тоже никогда в барочной эстетике не работавшему, Юровский вызвал из Великобритании скрипачку Маргарет Фолтлесс, музыканта с отменной репутацией, служащую сейчас концертмейстером известного английского Оркестра века Просвещения. На нее возлагались большие надежды в деле экспресс-переучивания московских музыкантов из романтиков в барочники.

Рождественская оратория Баха (три кантаты из шести, написанных к шести дням рождественских праздничных богослужений) стала первым аутентическим опытом одного из лучших российских оркестров. И многие удивились тому, что первый шаг вовсе не выглядел робко и неуверенно, но оказался весьма бодрым.

Стилистическая работа, сделанная с помощью современных инструментов, при внимательном вслушивании не выглядела совсем свободно, но общая собранность партитуры (какая-то очень аристократичная и умная), нежное качество звука, внимательная интонация и светлые краски искупали предварительный характер стилистической пробы до такой степени, что как раз ученичества не было слышно. И если, например, главный аутентист в нашей местности маэстро Курентзис неофитский пыл своих музыкантов густо сдабривает большим нахрапом, то Юровский со своими подопечным легко обошелся без гулких спецэффектов. Звучание было всегда прозрачным и дельным.

Значительная часть успеха всего предприятия пришлась на долю импортных солистов-вокалистов. Предполагавшегося в качестве главной звезды Марка Пэдмора красиво заменил Марк Уайлд, благодаря которому в оратории поселились внятные и обаятельные речитативы Евангелиста. Ласковое ангельское сопрано датчанки Дитты Андерсен парило над залом. Бас-баритон Штефан Логес был точен, раскован и эффектен. Лишь контратенор Кристофер Эйнсли, пожалуй, несколько разочаровал бедностью нюансов и незатейливой фразировкой, однако все же сорвал овации благодаря своему необыкновенному голосу.

Между тем сольные работы не заезжих, а самых что ни на есть местных оркестрантов сделали для общего целого никак не меньше, чем работы иностранцев. У некоторых из солистов, к слову, есть опыт аутентичного исполнительства (как, например, у замечательного гобоиста Виталия Назарова). А голос трубы Владислава Лаврика легко сделает честь самому софистицированному международному проекту. В партии basso continuo кто-то мог бы предположить скорее Мирослава Максимюка, у которого огромнейший барочный опыт и превосходное владение виолой да гамба. Но и концертмейстер виолончелей, тонкий музыкант и опытный ансамблист Александр Готгельф старался на славу.

Соло звезды Маргарет Фолтлесс прозвучало весьма профессионально, но так ли по-музыкантски трепетны, нежны и свободны бывают струнные соло в старой музыке (вспомнить хотя бы недавнее соло Александра Рудина в полуаутентическом Гайдне его оркестра Musica Viva)? Но и ее стараниями, и усилиями всех солистов, очень внимательного дирижера и оркестрантов (они в РНО вообще не похожи на обычных: не занятые в Рождественской оратории практически в полном составе сидели в зале) проект вышел очень удачным, стилистически взвешенным и эмоционально тонким. Даже без скидок на редкость подобных мероприятий в здешней местности, для которой это прорыв вполне грандиозный.