В самом независимом музее Москвы -- сахаровском -- открылась выставка молодых художников-радикалов. Официальное название творческой группы -- «Франция». Путевку в жизнь ей выдал Центр современного искусства под руководством Леонида Бажанова. Куратором представленного проекта «Сделано во «Франции» стала сотрудница центра Дарья Пыркина.

Радикализм команды юных художников в немалой степени обусловлен чересчур серьезным чтением текстов известного артоппозиционера Анатолия Осмоловского. В одном из последних номеров «Художественного журнала» (ХЖ) он заявил о начале войны с идеей «новой визуальности». А идея эта холится и лелеется главным редактором ХЖ Виктором Мизиано. Позиция Мизиано такова: десятилетие девяностых началось под флагом иконоборчества. Художники больше всего ценили социальный жест, вербальный диалог и преодоление барьера между артефактом и фактом, искусством и реальностью. Бреннер плевался. Кулик кусался. В конце девяностых во всех странах зрелищность взяла реванш. Собственные слова Мизиано: «Миф реальности кончился, и автономная образность восстанавливает свои права». Кулик перестал кусаться и часами тратит время на то, чтобы перед фотообъективом поймать рефлекс на своей щеке. Он теперь побеждает массмедиа не вопреки, а благодаря. Истина отныне не в деконструкции образа, а в позитивном высказывании, в признании наличия самой истины.

Осмоловский считает иначе. На страницах ХЖ он назвал видимость «непристойной» и заявил о новой стратегии, стратегии «неспектакулярности». Визуальность для него глубоко реакционна. Вот фрагмент манифеста «Визуальность и индустрия развлечений» (обратите внимание на интонацию и стиль!): «Попадая в руки государственных чиновников и их прихлебателей, она (визуальность) употребляется в качестве инструмента управления и подавления не только гражданского общества, но и каждой конкретной индивидуальности».

Разоблачить глубоко реакционную визуальность, похоже, и взялась команда молодых «французов». Главная тема -- раскодирование системы массмедийных образов. «Не верь глазам своим!» -- вопит каждый объект на выставке. Максим Куракулов пошел в атаку на газеты -- самые древние источники массмедийной заразы. Он увеличил газетные фотографии до размеров гигантской фрески. Картинки превратились в компьютерные точки (пиксели). Их больше не узнать. Глазам больно: все рябит. Так разоблачается лживая суть информационных технологий.

Другие проекты не менее претенциозны. Петр Быстров посадил друг напротив друга двух смотрительниц, настоящую и подставную (манипуляция сознанием с помощью симулякров). Давид Тер-Оганьян (родственник известного иконоборца) с помощью видеопроектора устроил на стене театр теней. Мелькают чьи-то силуэты, записанные на пленку. Попадая в луч прожектора, к ним присоединяешься ты, реальный. Комментарий самого Давида (снова следите за интонацией и стилем, орфография оригинала): «Эта работа пытается продемонстрировать наличное социальное, в котором отчуждение также реально как и ты сам». Усвоили? Отлично. Наивная серьезность всех представленных опусов и комментариев к ним по-своему обаятельна. Вспоминаются угловатые старшеклассники, смешно копирующие манеры взрослых. Однако именно «детская» прямолинейность подачи обнажает фатальный тактический просчет всех борцов с визуальностью. В борьбе со штампами главными аргументами становятся те же штампы. Любой антитезис превращается в такое же клише, что и тезис. С идеями о том, что «удовольствие -- двигатель прогресса», «зрители -- потребители», а сущность искусства -- «в демонстрации предельных состояний» (по Осмоловскому), участники выставки манипулируют, как с компьютерными программами. И выйти из порочного круга не дано. Потянешь одну петельку -- расползется вся рубаха. Очень опасно задавать вопрос: «Что вы имеете в виду, когда ставите знак равенства между визуальностью и зрелищностью?» Уточнение -- враг учения. Никто ни за что серьезное ответственности не несет. Потому считывание смысла большинства инсталляций напоминает чтение газетных заголовков, убеждающих не глубиной содержания, а остроумной игрой слов. Прочитал, улыбнулся и забыл. В голове снова пусто.

Стратегия «новой визуальности» дает шанс избежать этой пустоты благодаря реабилитации понятий «качество» и «ответственность автора». Среди незатейливых по смыслу и так себе сделанных объектов на выставке младорадикалов есть два, привлекающие своей вкусной подачей и многомерностью интерпретации. Имею в виду Art knives и «Стаканчики» Алексея Каллимы. Art knives -- это опасная для европейцев экзотика Востока. По преданию, мусульманскому смертнику должно быть видение райской птицы с распущенным хвостом. У Каллимы этот сияющий хвост выложен из наточенных резаков с рукоятями разного цвета. А «Стаканчики» смачно, в поп-артистском духе обыгрывают всю галерейно-вернисажную тусню. Откуда-то сверху, как будто из окна, изрыгается в зал разноцветная лавина пластмассовых стаканчиков -- непременного атрибута галерейных фуршетов. Скотчем они приклеены друг к другу, и их устрашающее количество для нашей артбратии становится метафорой неотвратимой поступи судьбы. Можно сказать концептуально: в обществе потребления самая опасная тенденция -- стремление к удовольствию. А можно короче: пей -- меру разумей!