Новая волна в немецком кино, как и положено по законам физики, подчиняется волновому принципу Гейзенберга. Проще говоря, чем точнее стараются определить ее координаты, тем более неуловимой и размытой она становится. Казалось, что два-три года назад, после триумфальной пробежки рыжеволосой девушки по имени Лола, состояние коматозного немецкого кино улучшилось: оно научилось фокусировать взгляд и стало узнавать родственников. Появилась целая обойма неплохих фильмов: «Зум», Alaska.de, «Горе-убийцы», «Берлин -- это в Германии», «В июле»... Но стоило новому директору Берлинского кинофестиваля Дитеру Косслику торжественно объявить в этом году о возрождении немецкого кино, как новая волна стремительно сошла на нет. За одним-двумя исключениями, немецкие фильмы, представленные на Берлинале, удручали ничтожностью сюжетов и банальностью их воплощения.

«Тариф на лунный свет» Ральфа Хюттнера -- это как раз одно из приятных исключений. То есть сюжет-то как раз ничтожен: барышня-фотограф (Грушенька Стефенс), озабоченная устройством семейной жизни, ждет не дождется звонка от любимого (Тим Бергманн), который три дня назад сделал ее самой счастливой на свете, а потом исчез и больше не объявлялся. А вот воплощение -- вполне на высоте. Барышня волком кружит вокруг телефона, а фантазия ее соколом устремляется в заоблачные пределы. То ей кажется, что на голову лучшей подруге падает рояль, то воображение рисует картину идиллического счастья с любимым на повозке сена. Все это лихо, молодежно, с новомодными монтажными склейками и приятным саундтреком.

Русский перевод названия Mondscheintarif -- красивая поэтическая бессмыслица. На самом деле речь, конечно, идет о вечернем тарифе -- системе скидок на телефонную связь в вечернее время. Героиню, скованную наставлениями подруги-феминистки (не звонить первой после секса, назначать второе свидание на среду на следующей неделе и т.д.), мучает вопрос: шесть часов -- это уже вечер или еще нет? А если да, то чего ж он, подонок, до сих пор не позвонил? Тем более что и скидки уже действуют...

«Тариф на лунный свет» сравнивают с главными европейскими хитами последних лет -- «Беги, Лола, беги» Тома Тыквера и «Амели» Жан-Пьера Жене. Если судить по гамбургскому счету, без скидок, вердикт однозначен: слишком много чести. Но типологическое сходство между этими фильмами есть и заключается оно не только в демонстративном предпочтении женских героинь. Европейское кино, окаменевшее в своей роли духовной оппозиции голливудскому нашествию, наконец-то уходит от проклятых сюжетов и депрессивных героев. Новое лицо европейского мейнстрима -- это картины с высоким градусом формальной изобретательности и крайне консервативными ценностями, куда более позитивными и недвусмысленными, чем даже у голливудских образцов. Вот и получаются фильмы о том, что любимого надо выручать из беды, добро должно быть с кулачками, а главная проблема в жизни молодой женщины -- найти себе хорошего мужика. Поди попробуй поспорь.