Сразу после премьеры критики писали о постановке «Троила и Крессиды» у вахтанговцев статьи одновременно растерянные и восторженные. Обязательно говорили о странности этой шекспировской пьесы -- слишком насмешливой, слишком путаной и слишком много привнесшей в античный сюжет шуток и намеков на свое, елизаветинское, время, чтобы ее можно было считать трагедией. Да, главные герои остаются в живых, хоть красавица Крессида, только что клявшаяся в любви и верности своему первому мужчине Троилу, идет по рукам в стане греков. Зато критики сочли, что жанр «мрачной комедии», который шекспироведы придумали для этой пьесы, как нельзя больше соответствует таланту Римаса Туминаса, выбравшему именно ее для дебюта на сцене Вахтанговского театра в роли главного режиссера.

И действительно дарование знаменитого литовского постановщика, призванного «на правление» в московский театр, парадоксально: его взгляд умеет выхватывать из материала новые детали, гротескно укрупнять их и поворачивать неожиданной стороной. Вспомните только недавнее, скандально прославившееся после путинского посещения «Горе от ума» в «Современнике», -- сколько там было удивительных находок и занятных деталей. Вот только в связную историю и существенную мысль все это не складывалось. Отличие «Троила и Крессиды» от шедевра Грибоедова в том, что маньеристская пьеса Шекспира и сама имеет сюжет невнятный и ветвистый, ей больше, чем какой-нибудь другой, нужна ясная и стройная режиссерская мысль, способная собрать и донести до зрителя малоизвестный сюжет.

Внятно формулируемой мысли у Туминаса по поводу «Троила и Крессиды» по-прежнему нет, если не считать сильного, но не слишком продуктивного отвращения: «Все тут самодовольные уроды и глупцы, жить в этом паноптикуме невозможно». Но дар его опять выбрасывает протуберанцами эффектные, желчные и иногда очень смешные сцены. Вот, например, пара -- Ахилл (маленький, надменный Виктор Добронравов) и Патрокл (переодетое женщиной двухметровое нелепое существо -- его уморительно играет Сергей Епишев). Про гомосексуальную связь двух греческих героев известно всем, но почему вдруг Патрокл -- жеманная и трепетная девица в локонах, а брутальный крошка Ахилл буквально «дышит ей в пупок», -- неясно. Зато весело, как всегда бывает при таком раскладе. Туминас дает этой паре посмешить публику как следует, сочиняя для нее несколько бессловесных сцен-этюдов, например, с бросанием камешка в море (звук прибоя сопровождает весь спектакль): дама-Патрокл манерничает, отставляет ножку, кидает криво, по-девчачьи, а потом всплескивает руками, когда видит, как прекрасно кидает Ахилл, и только что не хватает его от умиления на ручки.

Гомосексуальная тема в спектакле Туминаса явлена во всей красе, как повод для шуток: вот и Пандар (Владимир Симонов), политик и сводник, неожиданно среди всей этой вакханалии одетый в современный костюм-тройку, чуть что, начинает недвусмысленно гоняться за слугой своей племянницы Крессиды. И круглолицый женственный мальчик Парис (Олег Лопухов) беспрестанно бросается на шею всякому воину. Хотя, с другой стороны, чему тут удивляться: завоеванная им страшноватая и немолодая, с сорванным хриплым голосом женщина-гора Елена (ее играет Мария Аронова) испугает кого угодно. И когда в финале первого акта сидевшая на троне рыжекудрая греческая царица вдруг встает, распахивает свою накидку и остается стоять нагишом, как живописная ню в раме, не только троянские воины, но и публика теряет дар речи. «Голый» костюм превращает и без того не худенькую Аронову в распухшее и розовое, как ветчина, чудище на пьедестале, и маленькому Парису остается только в трепете уткнуться ей головой в лобок.

Вообще непонятного много. Почему, например, «безобразный и непристойный» по шекспировскому определению Терсит (Юрий Красков) отличается от других главным образом тем, что ему подложен гигантский откляченный зад? Или почему Вестник в коротенькой тунике делает книксены, держась за юбочку, как школьница? Ну, ладно, это мелочи. А почему длинноволосый манерный Улисс произносит один их своих монологов, сидя на корточках, с напряженным кряхтеньем и квохтаньем, а потом обнаруживается, что он снес яйцо? Продолжать не буду.

Из этой кунсткамеры нужен был хоть какой-то выход. Кажется, Туминас планировал, что история обретет стройность с началом любви юных Троила и Крессиды, которых играют недавно пришедшие в театр прелестная, порывистая и кудрявая Евгения Крегжде и эффектный Леонид Бичевин. Но ничего нового не происходит: на месте старых монстров являются монстры-дети, которые хоть и милы, но так же бестолково бегают, кричат и разыгрывают двусмысленные шутки. (Когда взволнованный Троил, ожидая возлюбленную, стонет: «Как бьется сердце», хватаясь за причинное место, -- это, согласитесь, юмор не первого сорта.)

Впрочем, по замыслу режиссера, похоже, молодым и старым, уродам и красавцам, идиотам и хитрецам -- всем в равной мере предстоит быть раздавленными войной. И в финале, изображая поле сражения, на сцену выносят множество кухонных металлических столов, на которых с грохотом принимаются рубить капусту. А после спектакля более всего запоминаешь не глумливое нагромождение и суету на сцене, а мрачную и мощную, как всегда у Фаустаса Латенаса, минималистскую музыку -- поступь войны.