Тридцать лет -- довольно солидный срок и вполне достаточный для того, чтобы не только иметь регалии, но и нарабатывать штампы и начинать гордиться собой. Но камерный оркестр Musica Viva Александра Рудина обходит этот стереотип стороной. Его любят как раз за непафосность, отсутствие каких-либо штампов, упрямые поиски нехрестоматийного репертуара, индивидуальной интонации, особенного стиля (Рудин называет его «исторически корректным», но не «аутентичным») и постоянную работу над собой. Не стал исключением юбилейный вечер, для которого Рудин предложил лаконичное и нетривиальное музыкальное меню -- две оркестровые сюиты Баха и «Оду ко дню Святой Цецилии» Генделя. Таким образом, первое отделение единолично вел оркестр, второе поделил со своим младшим собратом -- недавно созданным хором Musica Viva -- и приглашенными солистами.

Баховские сюиты, звучащие не так часто и почти никогда в надлежащем исполнении, в прочтении Рудина предстают идеальным балансом между изысканиями аутентистов и взглядами музыканта классической выучки. Musica Viva не использует старинный инструментарий, но тщательно отделанными штрихами, безупречной фразировкой и упругими темпами заставляет зазвучать баховскую музыку очаровательно свежо, строго и деликатно. Симметрично в двух сюитах -- более пышной ре-мажорной и более субтильной, камерной си-минорной -- расположились два баховских популярнейших шлягера: знаменитая «Ария» и не менее знаменитая «Шутка». «Ария» была исполнена с безвибратной готической строгостью мелодических линий, а «Шутка» приобрела ритмическую терпкость, неожиданные акценты и юношеский азарт. Свою лепту в это исполнение внес приглашенный солист, давний друг Александра Рудина, немецкий флейтист Андраш Адориан. Безупречно солировавший в си-минорной сюите, под конец он наградил зал забавным бисом -- парафразом австрийского автора Йорга Видмана на тему «Шутки», куда были ловко подмешаны музыкальная монограмма B-A-C-H и мотивчик Happy Birthday to you.

Гвоздь программы и единственное блюдо во втором отделении, «Ода ко дню Св. Цецилии» Генделя, формально является оммажем святой покровительнице музыки, а реально -- размышлением о сути музыки как таковой в процессе бытия и за его пределами (на изумительно красивый текст корифея английской поэзии XVII века Джона Драйдена). Ведя согласно драйденовскому тексту историю музыки от сотворения мира и вплоть до Судного дня, Гендель расставляет свои акценты -- процесс мироздания передан у него удивительной гармонической звукописью тягучих речитативов, светопреставление -- пышной фугой с почти малеровским апофеозом в финале в солнечном ре-мажоре. В середине цепочка арий, то игривых и эффектных, то проникновенно-затаенных, в которых воздается хвала разным музыкальным инструментам. Иными словами, идеальное сочинение для юбилея оркестра, из которого Рудин сумел сделать очень тонкую музыкальную историю. Рудинский Гендель не громовержец и не любитель внешних эффектов: он вообще чаще тих, чем громок. И этим объясняется и прозрачное звучание крошечного хора, который набирает силу только в «апокалипсической» финальной фуге, и легкость и ненавязчивость оркестровых нюансов.

Отдельным сюжетом в оде стали солисты. С Musica Viva в последние сезоны дружат многие сильные и интересные европейские вокалисты -- наверное, не в последнюю очередь из-за особой деликатности и внимательного жеста Рудина. В оде Генделя этим жестом можно было в очередной раз насладиться: через анфиладу арий, внимательно вглядываясь и вслушиваясь в каждую, дирижер шел с певцами рука об руку, вовсе не претендуя на ведущую роль. И если в случае с Эндрю Гудвином (трогательным Ленским из знаменитого «Онегина» Дмитрия Чернякова в Большом театре) были заметны некоторые стилистические огрехи (что тем не менее не отменяло его породистого, округлого тембра), то датское сопрано Сине Бунгоорд в дуэте с Рудиным была упоительно прекрасна. В первой арии на фоне фигураций рудинской виолончели (музыкант ненадолго оставил дирижерский подиум и сел в оркестр) ее светлое наполненное сопрано буквально парило над залом. У нас не делают таких певиц -- в одинаковой степени умных и эмоциональных, использующих голос для выражения музыкальной сути, а не для демонстрации вокального могущества. Но все же для таких певцов в Москве есть адекватная творческая территория -- это Musica Viva, которая в полном соответствии со своим названием на четвертом десятке продолжает играть действительно «живую музыку».