Переход президентской власти в США от Джорджа Буша к Бараку Обаме может стать симптомом настоящей смены вех. Представляемые сегодня книги -- о тех невеселых итогах, которыми завершается для человечества предыдущая эпоха, и о надеждах на будущее.



Наоми Кляйн. Доктрина шока. -- М.: Добрая книга, 2009.

Военный переворот Пиночета, пытки военнопленных в тюрьме «Абу-Грейб», расцвет турбизнеса в Шри-Ланке после цунами 2004 года и возведение бетонных стен вокруг палестинских территорий -- что объединяет эти явления? По мнению Наоми Кляйн, звезды мирового антиглобализма, все они звенья одной цепи. Говоря точнее, эти и многие другие ключевые события последних четырех с лишним десятков лет она вписывает в единую парадигму, в которой разрушение, шок и человеческие жертвы становятся фоном для расцвета свободного рынка в духе чикагской школы Милтона Фридмана. Той самой школы, одним из плодов которой стали российские эксперименты с шоковой терапией и последовавшей за ней приватизацией. Экспериментов, мягко говоря, неудачных, -- но, как показывает Наоми Кляйн, удачных просто не было.

Впрочем, для кого как. Обнищание и маргинализация большинства происходит на фоне неслыханного обогащения немногочисленной международной элиты. Все это, конечно, общеизвестно. Однако Наоми Кляйн не удовлетворяется печальными констатациями и пламенными революционными призывами. Она пытается вскрыть глубинные причины происходящего, и делает это ярко и убедительно, приводя массу исторических свидетельств в пользу того тезиса, что осуществление идей свободного рынка никогда и нигде не происходило на основе свободного волеизъявления народа. Глобальный капитализм и демократия противоположны по сути: чтобы отменить государственное регулирование рынка, произвести приватизацию и сократить социальные расходы (а именно таковы главные постулаты чикагской школы), необходимо ограничить гражданские свободы. Поэтому название главной работы Милтона Фридмана, "Капитализм и свобода", по мнению г-жи Кляйн, содержит в себе грубую ложь.

Наоми Кляйн проводит смелую параллель между фундаменталистской теорией либеральной экономики и финансировавшимися ЦРУ в 1950-е годы экспериментами по стиранию психики. Тогда предполагалось, что накопившиеся неврозы можно ликвидировать путем приведения сознания к состоянию "чистого листа": с этой целью применялись электрошок, психотропные средства, сенсорная депривация, при которой пациент полностью теряет представление о пространстве, времени и собственном «я», и т.д. Все эти приемы легли в основу разработанной ЦРУ методики пыток, но не только. По версии автора книги, именно та же логика руководит высокопоставленными сторонниками свободного рынка: они получают шанс реализовать свою программу на фоне шока -- военного переворота, природных катастроф, гиперинфляции, террористической угрозы и т.д. Итогом становится новое явление -- "капитализм катастроф", когда мирная жизнь становится невыгодной, а, скажем, война в Ираке оборачивается выгодным коммерческим предприятием для американских госслужащих. Таков логический финал глобализации.

"Доктрина шока" -- книга без преувеличения выдающаяся, из разряда тех, что формируют мировоззрение. Это и мартиролог жертв капиталистической глобализации, и оригинальная версия новейшей истории, и просто захватывающее чтение. Хит, бомба и откровение.

Боб Нир. Барак Обама для начинающих: все о новом президенте США. -- М.: Европа, 2009.

Наоми Кляйн завершает свой труд надеждой на массовые движения протеста против "капитализма катастроф". Похоже, именно такое движение привело в Белый Дом Барака Обаму -- человека, на которого, согласно массмедийным штампам, мир сегодня смотрит с надеждой, и вполне состоявшегося героя поп-культуры.

Главное достоинство небольшой иллюстрированной брошюры о новом президенте США в том, что она дает представление о развитии его предвыборной кампании, в основе которой лежали не чьи-то коммерческие интересы, а народная поддержка. Избрание Обамы -- первый пример того, что Интернет может быть не только зоной свободного обмена мнениями, но и прямым институтом поддержки демократии. Во всяком случае, Боб Нир показывает, что своей быстрой раскруткой Барак Хусейн Обама обязан в первую очередь разросшимся "снизу" сетевым структурам.

Ну а кроме того, книга Боба Нира -- это популярное введение в "обамаведение", неутомительный рассказ о личной истории и формировании взглядов новоизбранного американского лидера. О том, как маленький Обама просыпался в четыре утра, чтобы заниматься с матерью английским (жили они тогда в Индонезии), как в юношеском возрасте он баловался марихуаной, как отказывался от выгодной работы, как голодал, как обрел веру и социальные идеалы. О развитии его политической карьеры -- от локальных общественных организаций города Чикаго к избранию в сенат штата Иллинойс, за которым последовали сенат США и президентское кресло.

А еще из этой тоненькой книжки можно почерпнуть массу вроде бы необязательных, но много говорящих фактов: например, о том, что курсовая работа Обамы в старших классах была посвящена ядерному разоружению в СССР. Или о том, что на первом свидании с будущей женой они пошли смотреть фильм о расово-этническом конфликте. Всего о новом президенте Америки, конечно, не узнаешь, но примерное представление составить можно.

Барак Обама. Дерзость надежды: Мысли о возрождении американской мечты. -- СПб.: Азбука-классика, 2008.

А для желающих погрузиться в тему и дальше можно порекомендовать американский бестселлер двухлетней давности -- книгу сенатора от штата Иллинойс Барака Обамы. По жанру это нечто среднее между лирической политологией и автобиографией. И одновременно уникальный документ, свидетельствующий о том, что творится в голове человека, который -- в данном случае вынесенный на обложку рекламный слоган соответствует правде -- может изменить судьбу Америки и всего мира.

"Дерзость надежды" очень неплохо написана и уже этим сильно отличается от множества других автобиографий политиков. Она очень личная и при этом четко структурированная: автор выделяет по главе для выражения своих представлений об американских ценностях, конституции, вере, расе, семье, международных отношениях и т.д. В своем рассказе Обама свободно переходит от обстоятельств собственной личной жизни к принципиальным идеологическим вопросам, попутно касаясь историй множества людей, с которыми ему приходилось встречаться, -- и обычных, и знаменитых.

Кое-что из того, что он говорит о больших корпорациях, американской внешней политике, необходимости более справедливого распределения общественного богатства, чуть ли не дословно совпадает с диагнозами Наоми Кляйн (см. выше). И это, конечно, хороший знак для тех, кто не любит Соединенные Штаты, но готов присматриваться к брезжущему оттуда свету надежды. Однако некоторая степень радикальности говоримого Бараком Обамой не отменяет высочайшей степени вменяемости его взглядов. Говоря о внутриамериканской политической кухне, он отказывается делить главных ее фигурантов на "овец и козлищ" -- вместо этого призывает к развитию способности к взаимопониманию и ориентации на общие ценности: "Я сам обязательно должен постараться взглянуть на мир глазами Джорджа Буша, хотя во многом я с ним совершенно не согласен". Обама провозглашает верность идеалам конституции США, указывая на то, что за последние годы они оказались запятнаны.

Действительно, коммуникативность политической жизни, учет разных точек зрения и обратная связь с избирателями -- дефицит этих базовых явлений стал настоящим бедствием для мира, а ориентация на ценности вместо прибыли сама по себе может стать большим прорывом вперед. Это, конечно, не президентская программа и тем более не рецепт ее реального воплощения, но определенно заявка на то, что у автора такой книги и вправду может получиться сделать наш мир лучше.