В сентябре 1997 года в Большом зале Московской консерватории открывался цикл концертов «Золотые голоса мира в Москве». В ноябре 2008-го в Концертном зале имени Чайковского прошел первый концерт филармонического абонемента «Звезды мировой оперы в Москве». Второе событие, отделенное от первого десятилетием с лишним, могло родить ощущение дежавю. Что золотым голосом, что звездой мировой оперы оказалась одна и та же действительная мировая звезда родом из Мариинского театра Ольга Бородина, которой оба раза аккомпанировал Дмитрий Ефимов.

Первое отделение программы, словно под копирку, повторило давнее выступление. Вновь звучали романсы Чайковского, причем из того же раз и навсегда проведенного отбора: «Нам звезды кроткие сияли», «Закатилось солнце», «Серенада»... Те из ценителей вокала, кто не был на концерте-97, знают предложенную Бородиной интерпретацию по записанному в 2001 году с тем же Дмитрием Ефимовым DVD «Русские романсы в Русском музее».

Представ перед переполненным залом, Бородина не изменила себе ни на йоту. Ты ждешь «Колыбельной», той самой, в которой поется про «ветер, солнце и орла», -- и с замиранием узнаешь перелив голоса, легкий вздох, именно тот, что еще давным-давно особенно запомнился. Точность, с которой певица воспроизводила интонационные находки многолетней давности, создает впечатление чего-то ирреального. Романс «Снова, как прежде, один» будет столь же завораживающе заунывен, вероятно, всегда. Это та степень огранки, которая не подразумевает развития.

Тем неожиданнее было открытие второго отделения: мир все-таки не совсем постоянен. В 1997 году главным событием концерта стали «Песни и пляски смерти» Мусоргского, для которых фирменная холодная отстраненность Бородиной послужила практически идеальным воплощением. Но для романсов Рахманинова, спетых ныне, этого оказалось недостаточно. Решенные изобретательно, но достаточно формально, они постепенно снизили тонус зала с благоговейного до уважительно-вежливого. И когда по идее должно было начаться мини-отделение бисов, вдруг оказалось, что публика их не жаждет. Перемена настроения, заявленная «Мавританской шалью» Мануэля де Фальи, не получила никакого продолжения. Едва певица ушла со сцены, аплодисменты вдруг прекратились, и только что с восхищением внимавший божественному голосу народ деловито отправился домой.