На своем 50-летии, которое отмечали в феврале, Федоров едва ли выглядел старше, чем в 1988-м, когда двадцать лет назад принес мне свою первую статью в редакцию «Московских новостей». И по сути всегда оставался таким же: открытый, с улыбкой на своем простом лице, с характером и независимым мышлением. Что клерк Госбанка СССР, что вице-премьер и министр финансов -- манерой поведения и общения он себе не изменял. Мог поспорить с президентом (в его случае -- с Борисом Николаевичем Ельциным) и отвечать на вопросы малознакомого журналиста, не прячась за пресс-службу.

Мы с коллегами сравнивали его с Ломоносовым. И хотя до Москвы ему пешком добираться не пришлось, путь он проделал незаурядный. Семья рабочего, жившая в полуподвале, Московский финансовый институт, который окончил с отличием, и далее -- через валютно-финансовое управление Госбанка, ИМЭМО, подготовку экономических реформ еще в ЦК КПСС, затем программу «500 дней» -- к общенациональным задачам и общенациональной известности. Став в итоге одним из самых ярких финансистов, чиновников и бизнесменов в новой российской истории.

Он и вошел в нее, и шел вместе с нею, одним из первых. Во всех, наверное, смыслах. В начале 90-х в самолете он показывал первый увиденный мною в жизни ноутбук: демонстрировал его невероятные возможности и говорил, что такие скоро будут у всех, что для этого не надо будет становиться, как Федоров, директором от России во Всемирном банке.

Дважды министр финансов (предлагали и в третий раз уже в момент дефолта), зампред правительства, глава налоговой службы. Свой въезд в здание Минфина на Ильинке ознаменовал тем, что повесил через улицу перетяжку, гласившую, что «инфляция -- опиум для народного хозяйства». Дважды депутат Госдумы -- побеждал на выборах, в третий раз проиграл, как и его движение «Вперед, Россия!». Основал одну из крупнейших в стране инвестиционно-финансовых компаний -- Объединенную финансовую группу, купленную впоследствии Дойче-банком. Увлекся даже газетным делом -- группа получила долю в издательском холдинге, издававшем, в частности, «Твой день».

В издательской сфере Борис Федоров работал еще и автором. Написал монографию «Все министры финансов России и СССР» и получивший известность «Англо-русский банковский словарь», переиздававшийся несколько раз. А также книгу о Столыпине. «Я немножко родственник», -- говорил он про свою связь с ее героем.

А еще он до последнего времени оставался независимым директором в советах директоров «Газпрома» и Сбербанка. Независимым и непокладистым.

«У меня нет официальной должности. Я абсолютно свободный человек», -- говорил он в 2004 году, объявив, что собирается «зарегистрироваться фермером». Он действительно купил хозяйство -- несколько десятков гектаров, но не для коммерции, а для себя. А заодно восстанавливал старую усадьбу, вел раскопки. Звал приехать посмотреть -- не пришлось, остался увлеченный рассказ об этой его новой жизни. Со своей любовью к истории, с колоссальной биографией и достаточным, хотя и не «олигархическим» капиталом, Борис Федоров, говоря о своей свободе, был, мне кажется, искренним.

«Я небедный человек, -- сказал он лет пять назад, -- многие годы плачу большие налоги государству. Не буду оценивать свое состояние, но я старый финансист и бюрократ и тщательно все планирую». Все, кроме собственной смерти в 50 лет после операции в лондонской больнице.