На премию «Национальный бестселлер» было выдвинуто шесть десятков разнообразных сочинений как опубликованных в 2001 году, так и рукописных. 22 члена Большого жюри имели право выставить одному тексту 3 балла, а другому -- 1. В результате какого-либо внимания удостоились 22 произведения, а шесть из них составили шорт-лист. 16 баллов (пять «трешек» и «единичка») снискал роман Александра Проханова «Господин Гексоген» (спецвыпуск газет «Советская Россия» и «Завтра»). По 7 баллов получили Олег Павлов за «Карагандинские девятины» («Октябрь», №8; две «трешки» и «единичка») и молодая екатеринбурженка Ирина Денежкина за рукопись Song for Lovers (одна «трешка» и четыре «единички»). По 6 очков набрали парижанин Дмитрий Бортников за рукопись «Синдром Фрица» (две «трешки»), Сергей Носов за роман «Дайте мне обезьяну» (М., «ОЛМА-ПРЕСС»; две «трешки») и Ольга Славникова за «Бессмертного» («Октябрь», №6; «трешка» и три «единички»). Вплотную к черте шорт-листа с 4 баллами подошли Сергей Гандлевский (роман «НРЗБ», представленный в рукописи, а в этом году опубликованный «Знаменем»), Андрей Дмитриев («Дорога обратно» -- «Знамя», №1), Дмитрий Липскеров («Родичи» -- М., «ЭКСМО») и Анна Матвеева («Перевал Дятлова» -- «Урал», №1). В пресс-релизе ответственный секретарь оргкомитета премии называет результаты сенсационными. Угу. Сам себя не похвалишь -- ходишь как оплеванный.

То, что второй год подряд в шорт-лист попадают безграмотные опусы Проханова, никак не сенсация. Ради этого «НацБест» и завели. Ультраправые отменно ладят с ультралевыми: «Господин Гексоген» переиздан (говорят, в «лучшем виде» -- синтаксис, видать, поправили) продвинутым Ad Marginem -- диво ли, что вкусы «авангардиста» Вячеслава Курицына совпали с пристрастиями Ивана Панкеева, Николая Переяслова и Светланы Селивановой? Может, искусство и «вне политики» (я так никогда не думал), но при чем тут Проханов? Кроме политики (жестокой и глупой) в его писаниях есть только больное самолюбие. Что же до «энергетики», каковая должна «разгорячить» кровь «отравленной либералами» словесности, то судите сами. «Здания на Лубянке, торжественные, венчавшие взгорье, все еще чем-то принадлежали ему -- пропорциями, ритмом высоких окон и теми волнующими впечатлениями, когда он выходил из тяжелых дверей и тут же, у порога, на влажном асфальте, по которому торопились не замечавшие его москвичи, начинались его опасные странствия. В Афганистан, в Кампучию, в Анголу, в Никарагуа -- на иные континенты, стянутые незримыми стропами с этой площадью, на которой в дождь, в снегопад, в раскаленный московский жар стоял конический бронзовый памятник, точный и звонкий, как метроном, хранивший в своей металлической сердцевине грозный звук походного красного марша. Площадь была пуста, памятник был сметен, и эта пустота вызывала больное щемящее чувство, похожее на вину и ненависть, от которых хотелось поскорее избавиться, миновать оскопленную площадь». Будет время -- сочтите стилистические ошибки.

Что Славникова и Павлов -- крупные писатели, мы знали и раньше (они не раз выдвигались на разные награды; только что «Бессмертный» принес Славниковой «малую» премию Аполлона Григорьева и был в главных соискателях премии Белкина). Знали, и что Сергей Носов -- автор раскрученный и бойкий. Затея премировать рукописи кажется сомнительной (но органичной для «сенсационного» «НацБеста») -- оценивать можно то, что стало литературным фактом, а препон дарованиям ныне никто не ставит. Впрочем, порадуемся перспективам Денежкиной и Бортникова -- авось издадут их тексты.

В помянутом пресс-релизе Виктор Топоров поет о провале журнальной прозы, которая, дескать, может снискать успех лишь в конкурсах, коими дирижируют сами журналы. Неизбежная оговорка об «Октябре» (он -- «хороший») смешна даже при взгляде на шорт-лист. Славникова и Павлов не в одном «Октябре» печатаются, Носов прежде отдавал свои вещи как в «Октябрь», так и в «Звезду». Если же вспомнить о тех, кто застрял «на грани», то от звонкой концепции следа не останется. Топоров отлично знает, что при «бестселлерной» методике крайне велика роль случая. Я, к примеру, отдал три очка Славниковой, а не Андрею Дмитриеву потому, что «Дорога обратно» уже получила «большую григорьевку». При нормальной, а не «пародийно демократической» оценке повесть Дмитриева (лучшая наряду с «Бессмертным» вещь года), конечно, попала бы в шорт-лист.

Но «НацБест» выявляет голосовательная машина. Малое жюри тоже совещаться не будет. 31 мая в Питере его члены изрекут «златые слова». Угадайте с трех раз, за кого проголосует заместитель Проханова по газете «Завтра» Владимир Бондаренко. Надо думать, в ту же дудку дунет лидер группы «Ленинград» Сергей Шнуров. О мнениях актрисы Юлии Ауг (привлечена как участница телесериала на «книжную тему»), кинокритика Михаила Трофименко, Ирины Хакамады (прошлогодний почетный председатель) и первого лауреата «Национального бестселлера» Леонида Юзефовича гадать лень. Если голоса распылятся, то для премирования хватит и двух. Ну а коли два автора (Проханов и некто) наберут поровну, приговор изречет почетный председатель малого жюри и просто председатель наблюдательного совета Промстройбанка (СПб) Владимир Коган. Кто бы в этой лотерее ни выиграл, оргкомитет оповестит о триумфе демократии, беспартийности и «чистого искусства». А если банк сорвет старательно ведомый к тому Проханов (оба жюри составлены «с умом»), то ликованию не будет предела. Чем бы дитя ни тешилось -- лишь бы не вешалось. И не вешало.