Избранный президент США Барак Обама не примет участия в чрезвычайном саммите «большой двадцатки», который пройдет в конце недели в Вашингтоне. Объясняя мотивы такого решения, пресс-секретарь переходной администрации г-на Обамы Стефани Каттер напомнила его собственные слова о том, что «в одно и то же время может быть только один президент». Отсутствие нового президента самой большой экономики мира, в которой и был дан толчок нынешнему глобальному кризису, -- пока что главная и не самая хорошая новость о предстоящем саммите. Она свидетельствует о том значении, которое придают этой встрече и в уходящей, и в будущей американской администрации.

Вашингтон тем не менее уже подготовил проект коммюнике, которое предполагается принять на саммите, и разослал его участникам встречи еще на прошлой неделе. По словам источников «Времени новостей», знакомых с ходом подготовки саммита, к тому моменту лишь Россия и Китай представили в письменном виде свои предложения. Которые и были учтены в американском проекте. Между тем в конце минувшей недели идея для обсуждения в Вашингтоне рассматривалась сразу на двух крупных форумах -- специальном неформальном саммите Евросоюза в Брюсселе и встрече министров финансов и глав центробанков G20 в бразильском Сан-Паулу (куда, впрочем, многие прислали своих заместителей).

Программа "100 дней"

У европейских лидеров амбициозные и далекоидущие планы. В Брюсселе они смогли договориться о единых подходах, сформулировали пять принципов новой финансовой архитектуры и предложили запланировать новый саммит «двадцатки» через 100 дней после вашингтонского.

«Я могу сказать, что у нас есть общая детализированная позиция к саммиту в Вашингтоне, -- заявил журналистам после встречи в Брюсселе президент Франции Николя Саркози. -- Политическая Европа говорит одним голосом. Я хочу, чтобы все осознали эту новую реальность».

Следует отметить, что г-н Саркози, чья страна сейчас председательствует в ЕС, -- главный «мотор» вашингтонского саммита. Он начал настаивать на экстренной встрече «большой восьмерки» еще летом, как только прошел очередной саммит в Японии. В конце концов ему удалось навязать другим мировым лидерам (прежде всего Вашингтону) антикризисный саммит, который решено было провести в столице США в формате «большой двадцатки». Однако содержательные инициативы г-на Саркози, который настаивал на усиленном регулировании экономики в глобальном масштабе, не встретили понимания даже в ЕС. В частности, Берлин категорически отказался подписываться под принципами, которые напоминали бы подобие «мирового правительства».

Пять утвержденных в Брюсселе принципов предполагают, во-первых, выработку правил управления рейтинговых агентств и их поднадзорность, во-вторых, выработку принципов сближения стандартов финансовой отчетности, в-третьих, признание, что «ни один финансовый институт, ни один рыночный сегмент, ни одна другая юрисдикция не должны избежать пропорционального и адекватного регулирования или по меньшей мере надзора», в-четвертых, установить в финансовом секторе кодексы норм поведения для ограничения чрезмерных рисков (включая нормы, касающиеся вознаграждений) и в-пятых, восстановить уверенность в эффективности МВФ, придав ему необходимые ресурсы и инструменты.

Комментируя предложенные принципы, Николя Саркози пояснил, что речь идет не о строгой регламентации экономической политики (против чего и выступала Германия), а о координации. «Мы не смешиваем понятий регламентации и усиления контроля», -- сказал он, добавив, что с этим «абсолютно согласны все члены ЕС».

Нельзя сказать, что лидеры Евросоюза предложили революционно новые идеи. На это, собственно, было трудно и рассчитывать с учетом того, что «единая позиция» ЕС -- плод компромиссов. В этой связи есть сомнения и в успехе вашингтонского саммита: не увидев решительного плана преодоления кризиса, рынки могут продолжить падение. Однако важно, видимо, не питать излишних иллюзий по поводу возможных результатов саммита «двадцатки». «Мы рассчитываем, что участники рынка увидят готовность государств к более скоординированным действиям, чем это было раньше. Участники рынка будут понимать, что поиск решений идет», -- говорит по этому поводу помощник российского президента Аркадий Дворкович, который уже сегодня отправляется в Вашингтон для участия в последнем этапе подготовки саммита.

Судьба МВФ

Роль Международного валютного фонда в преодолении кризиса, судя по всем звучащим предложениям, должна вырасти. Однако в деталях проявляется серьезная разница в подходах. Судя по всему, самую спорную идею развития МВФ предлагает Москва. Справедливо исходя из того, что за последние годы фонд в значительной мере растерял свою легитимность и эффективность, Кремль предлагает не просто пересмотреть его роль.

Аркадий Дворкович в пятницу подчеркнул, что «в ближайшее время альтернативы МВФ нет», но в перспективе такая альтернатива должна появиться. По словам помощника президента, российская позиция заключается в том, что МВФ может продолжать выполнять функции, «связанные с анализом явлений в макроэкономической сфере», но что касается его роли кредитора последней инстанции -- «в долгосрочной перспективе это не очевидно».

Москва, признавая необходимость в нынешних условиях «наладить» существующую роль МВФ, все же и теперь видит возможности для существенных корректировок его работы. По словам г-на Дворковича, нужно «снизить роль условий, которые МВФ выставляет» своим заемщикам: фонд «должен в большей степени работать как банк, и как кредитор должен выставлять финансовые, а не политические условия для заемщиков».

Такое мнение скорее всего отражает как чисто субъективное (и весьма распространенное) обывательское представление о «вреде» рекомендаций МВФ, так и объективное понимание того, что за 1990-е годы качество экономической политики в мире сильно улучшилось (кстати, благодаря именно фонду). В последние годы, когда функция МВФ как кредитора последней инстанции была не востребована, и сам фонд усилиями европейских и американских политиков погрузился в кризис, вера в его возможности действительно оказалась подорвана. Сотрудники фонда грустно шутят, что сегодня он испытывает острый дефицит легитимности, ликвидности и людей. Однако и в этих обстоятельствах идея «снижения роли условий» выделения кредитов МВФ явно выглядит как несущая риски, и поэтому вряд ли кто-то воспримет ее всерьез.

Тем временем глава МВФ Доминик Стросс-Кан и некоторые главы государств пытаются решить по крайней мере проблему ликвидности. Француз в выходные доехал до Сан-Паулу и, по сообщению Reuters, предупредил представителей «двадцатки»: собираясь в Вашингтон, лидеры G20 должны убедиться, что МВФ обладает достаточными средствами, чтобы выполнять свою работу, помогая странам пережить финансовую бурю.

Британский премьер Гордон Браун, чей ведущий вклад в разрушение дееспособности МВФ за годы руководства Казначейством Ее Величества неоспорим, неделю назад предпринял целое road show по странам Персидского залива с целью сформировать при МВФ специальный трастовый фонд для оказания срочной помощи странам, пострадавшим от кризиса. Как он сам поведал ИТАР-ТАСС, участники трастового фонда получат возможность оказывать дополнительное влияние на формирование новой архитектуры мирового финансового рынка.

Однако результаты вояжа г-на Брауна пока неизвестны. И понятно, что мало кто из стран, обладающих сегодня серьезными финансовыми ресурсами, согласится отдать их «в управление» МВФ под туманные обещания возможностей «оказывать дополнительное влияние на формирование новой архитектуры». Для развивающихся стран очевидно, что Европа, утратив в изменившемся мире былую экономическую мощь, всеми силами стремится сохранить рычаги принятия решений -- с этим, а не только с переживаемыми трудностями и связана интенсивная деятельность ее лидеров. И такой подход вряд ли добавит эффективности предстоящему саммиту «двадцатки», главной сутью которого, похоже, станет поиск средств для финансирования кредитной деятельности МВФ.