Глобальный финансовый кризис, видимо, повлечет за собой глобальную переоценку спроса на энергоресурсы. В последние годы, когда мировая экономика устойчиво росла, способствуя увеличению спроса на энергетические товары, аналитики привыкли к мысли об устойчивости тенденций долгосрочного роста спроса на энергоносители (вместе с продолжением мирового экономического роста) как к базовому сценарию. Это повлекло за собой широкий спектр последствий -- от роста цен на энергоресурсы до формирования инвестиционных планов исходя из предположений о высоком спросе и высоких ценах на них.

Однако сейчас может выясниться, что по крайней мере на несколько лет (пока мировая экономика будет восстанавливаться после кризиса) реальностью станет избыток энергоресурсов на мировом рынке. Это потребует и переоценки параметров энергетических отраслей. В частности, усилится конкуренция на рынке энергоресурсов, снизится прибыльность новых проектов, ряд из них (особо сложные месторождения) вообще окажется нерентабельным. Кроме того, у покупателей энергоресурсов (применительно к России -- у Европейского союза) окажется больше козырей в руках для влияния на рынок.

Российский энергетический сектор входит в кризис в неудачной фазе. Возможности продолжения развития здесь связаны с необходимостью освоения новых нефтегазоносных провинций с высокой капиталоемкостью и сложными условиями разработки. Снижение цен на энергоресурсы и прибыльности нефтегазового бизнеса не прибавляет этой активности инвестиционной привлекательности. С другой стороны, производственные возможности основных действующих месторождений истощаются.

Ситуация усугубляется отсутствием в России четкой модели политики развития энергетического сектора. В период 1992--2003 годов эта модель в основном строилась на предоставлении инициативы частному капиталу, частичном открытии энергетического рынка для иностранных инвесторов. Однако начиная с 2003 года возобладали тенденции государственного интервенционизма -- ренационализация нефтегазовых компаний, введение ограничений для иностранных инвесторов на участие в российских компаниях и проектах.

Строительство этой модели, основанной на доминирующей роли государства, не было, однако, доведено до конца, и сегодня Россия не имеет ни госструктур, способных вырабатывать и обеспечивать эффективную реализацию программ развития энергетического сектора, ни эффективных госкомпаний, способных взять на себя инициативу в развитии сектора («Газпром», «Роснефть» и «Транснефть» низкоэффективны и обременены огромными долгами), ни системы централизованного управления, способной обеспечить выполнение субъектами рынка целевых установок государства. Зато частный капитал (особенно иностранный) из долгосрочных инвестиций в энергетику был отпугнут, доверие к правовым и регуляторным институтам подорвано. Такой «недостроенный госкапитализм» в российском энергетическом секторе -- плохая институциональная среда для возобновления развития: частный (в т.ч. иностранный) капитал стать основной движущей силой развития уже не сможет, а государственный -- еще не сможет.

Скорее всего российский энергетический сектор в ближайшие годы ждет период депрессии, причем негативная производственная динамика уже стала очевидной: добыча нефти падает, скоро, очевидно, начнет снижаться добыча газа. В ближайшее время российскому энергетическому сектору придется искать новую модель привлечения инвестиций в разработку новых месторождений в условиях, осложненных падением доходов из-за снижения не только цен, но и объемов производства и экспорта продукции. Если такая модель не будет найдена, в перспективе четырех-пяти лет падение производства энергоресурсов в России может приобрести весьма крупные масштабы, в какой-то мере сопоставимые с условиями 1987--1994 годов.