Реформа газовой отрасли в последнее время как будто выпала из сферы приоритетов правительства. Постоянно перенося рассмотрение концепции развития рынка газа, чиновники вообще крайне неохотно вступают в дискуссии на эту тему. Это понятно: в «Газпроме» еще идет глубокая инвентаризация после смены руководства в июне прошлого года. Правда, по мере проведения этой инвентаризации и укрепления роли государства в управлении «Газпромом» появляется все больше сомнений, что концерн и его главный акционер захотят отказаться от ключевых монопольных преимуществ в пользу рынка. Сейчас дискуссия о том, как должен развиваться рынок газа, идет как раз именно между чиновниками и менеджерами «Газпрома». Вместе с тем очевидно, что будущее газовой отрасли связано прежде всего с развитием независимых производителей газа. Следовательно, главное -- понять, за счет чего они могут развиваться.

По итогам прошлого года предприятия группы «Газпрома» добыли 512 млрд, независимые производители -- 37,4 млрд кубометров газа. Введение в строй Заполярного месторождения позволит «Газпрому» поддерживать уровень добычи, хотя других подобных ресурсов на ближайшее будущее у концерна нет -- решение о разработке Штокмановского месторождения пока не принято. Зампред правления «Газпрома» Александр Рязанов уже несколько раз публично высказывал свои предложения по вовлечению независимых производителей в разработку небольших месторождений в европейской России, на которые у концерна есть 193 лицензии. Кроме того, «Газпром» считает, что независимые производители должны активнее включаться в разработку тех месторождений, лицензии на которые они уже приобрели: располагая лицензиями на 30% всех разведанных запасов газа, они добывают чуть более 10% от общего объема потребления газа в России.

Глава московского представительства компании «Нортгаз» (разрабатывает Северо-Уренгойское нефтегазоконденсатное месторождение с запасами 332,7 млрд кубометров газа) Сергей Тупицин отмечает, что «свободных» лицензий у государства практически не осталось и предложение «Газпрома» о совместной разработке его месторождений заслуживает внимания, хотя пока никаких серьезных переговоров по этому поводу не ведется. «Вопрос в том, -- говорит он, -- кто возьмет эти месторождения в разработку и на каких условиях. Ведь, как говорят в «Газпроме», независимые производители пока не освоили и те месторождения, лицензии на которые у них уже есть. А причина в том, что при существующих ценах на газ на внутреннем рынке газодобыча убыточна».

«Потенциал увеличения добычи независимыми производителями есть, но реализация этого потенциала зависит в первую очередь от доступа к инвестиционным ресурсам, -- продолжает г-н Тупицин. -- Газовые инвестиции сопровождаются высокими рисками и окупаются в течение нескольких лет. Сегодня единственной возможностью привлечь финансирование являются гарантии экспортных поставок. А независимые производители не имеют возможности поставлять газ на экспорт».

Пример «Нортгаза» хорошо иллюстрирует возможности для становления независимых газовых компаний. По сути, источника инвестиций для таких компаний всего два: либо это средства акционеров, либо вложения «Газпрома». Наиболее крупные независимые производители -- такие как «Итера» -- использовали оба, привлекая одновременно и собственные средства, и гарантии «Газпрома». «Нортгаз», несмотря на то что одним из его акционеров является «Уренгойгазпром», осуществил проект собственными силами. «Первоначально мы обратились за помощью к «Газпрому», -- рассказывает Сергей Тупицин, -- но получили отказ. В результате финансирование всего проекта организовал второй акционер -- Farco Group». Независимость от «Газпрома» сыграла положительную роль: «Нортгаз» смог реализовать проект в очень сжатые сроки, что было бы трудно в рамках бюрократических процедур крупной корпорации. В марте 2000 года была пробурена первая скважина, а в сентябре 2001 года месторождение уже было запущено в промышленную эксплуатацию.

Дальнейшее развитие таких компаний, как «Нортгаз», зависит от решения двух вопросов -- формирования рынка газа и доступа независимых производителей к магистральным газопроводам. У первого вопроса перспективы скорейшего решения более высоки: здесь интересы независимых производителей и «Газпрома» полностью совпадают. Крупнейший участник рынка тоже заинтересован в повышении внутренних цен на газ, чего можно добиться только в результате выявления некоей рыночной цены. «Газпром» и другие производители солидарны: необходимо организовать торговую площадку и продавать там на первом этапе, например, до 10% газа, добываемого «Газпромом», и газ независимых производителей.

Впрочем, в решении второго вопроса «Газпром» не проявляет никакого энтузиазма, а для независимых производителей биржевая торговля без доступа к трубе -- пустой звук. «Представители «Газпрома» часто говорят о том, что независимые производители, если они хотят пользоваться магистральными газопроводами, должны участвовать в расходах на их содержание и модернизацию, -- продолжает Сергей Тупицин. -- Действительно, процент износа газопроводов очень высок, их поддержание в рабочем режиме требует серьезных капиталовложений. Поэтому я не только понимаю позицию «Газпрома», но могу сказать, что независимые производители были бы готовы нести свою часть этих затрат в виде транспортных тарифов, а также в виде инвестиций в акционерный капитал частных транспортных компаний и в строительство новых трубопроводов. Но я считаю, что было бы справедливо все-таки воплотить в жизнь идею отделения деятельности «Газпрома» по добыче от транспортировки газа и создания отдельной газопроводной компании по примеру «Транснефти» на нефтяном рынке». Политическая ситуация вокруг газового концерна, правда, не очень способствует возрождению этой идеи. А поскольку предоставление более широкого доступа независимых производителей к газопроводам «Газпрома» неизбежно, то, считает г-н Тупицин, необходим прозрачный механизм формирования тарифа на прокачку газа. Это могло бы стать хорошей отправной точкой для либерализации рынка газа в целом.