Первое дыхание финансового кризиса ощутили на себе россияне -- такой вывод следует из обнародованных вчера данных исследования, проведенного Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Опрос показал, что каждый третий респондент (35%) лично знаком с людьми, потерявшими рабочее место в течение последних двух-трех месяцев. При этом 10% опрошенных утверждают, что подобных жертв кризиса в их кругу много, а 25% говорят о двух-трех приятелях, получивших расчет у шефа. Исследование проводилось 11--12 октября, опрошено 1600 человек (стандартная репрезентативная выборка) в 140 населенных пунктах 42 регионов России, статистическая погрешность не превышает 3,4%.

В целом уровень безработицы в стране более трети респондентов (43%) считает высоким и очень высоким. 32% охарактеризовали его как «средний», а вот как «низкий» -- только 13%. Еще 4% пребывают в уверенности, что безработицы в России вообще нет. Чаще остальных нехватку рабочих мест отмечают селяне (57%), а также жители Южного (55%) и Дальневосточного (56%) федеральных округов. Меньше всего людей недовольно уровнем занятости в Москве и Санкт-Петербурге (25%). Своеобразный рекорд удалось поставить Уральскому федеральному округу: о высокой безработице там заявило всего лишь 12% респондентов, а об «очень высокой» -- никто.

Наконец, каждый второй россиянин (50%) заявил, что тема безработицы становится предметом жарких «кухонных» дискуссий в кругу семьи и друзей. При этом меньше всего подобная тема волнует респондентов, обозначивших свое материальное положение как хорошее (39%), а больше всего -- тех, кто считает, что живет бедно (56%). Среди сельских жителей проблему занятости обсуждают в домашнем кругу 61% респондентов, в Москве и Питере -- только 28%, а 70% находят для бесед другие темы.

Опрошенные корреспондентом «Времени новостей» эксперты не считают, что рост безработицы в России в нынешней ситуации грозит какими-то социальными или политическими потрясениями. Заместитель генерального директора Центра политтехнологий Алексей Макаркин предлагает не спешить с выводами и «подождать, пока определятся масштабы и характер безработицы». Он отмечает, что «важно, будет ли потерявший место человек пополнять армию безработных или относительно быстро подыскивать себе новую работу, пусть даже с потерей в статусе и зарплате».

Тем, кому удастся трудоустроиться заново, протестовать будет просто некогда. Кроме того, отмечает г-н Макаркин, «процесс сокращения затрагивает пока не всю экономику, он коснулся финансового сектора и сферы услуг, но не реального сектора и бюджетной сферы».

«Безработица будет еще и географической, -- добавляет к этому независимый политолог Дмитрий Орешкин. -- Если просядет нефтяной бизнес, это больно ударит по сибирским регионам, если уменьшатся потребности в стали, это почувствует Средний Урал, так же как в свое время сокращение выработки угля сказалось на положении Кузбасса».

Все это, как считает эксперт, приведет к образованию «депрессивных зон», однако в крупных центрах с развитой экономикой -- в первую очередь в обеих столицах -- проблема будет нивелироваться за счет перетекания рабочей силы из одного сектора в другой. «Эти процессы будут болезненными прежде всего для людей с высшим образованием, -- подчеркивает г-н Орешкин, -- не пойдет же вчерашний нефтяной брокер в официанты! Хотя, наверное, если припрет, -- придется».

С другой стороны, кризис может рикошетом ударить и по самым неквалифицированным низкооплачиваемым кадрам, в особенности по мигрантам, занятым в сфере строительства. «Они защищены меньше других, их можно просто выставить на улицу, ничего не заплатив, -- отмечает аналитик. -- Назад они не поедут и могут переходить в полукриминальную сферу деятельности». А это, в свою очередь, также небезопасно для социальной стабильности.

Алексей Макаркин также предупреждает, что, «если безработица примет массовый характер и превратится в обвальный процесс, это может перерасти в серьезный политический кризис». По мнению политолога, политические дивиденды от подобного кризиса достанутся, скорее всего, КПРФ и ЛДПР, поднаторевшим в аккумулировании протестных настроений. А вот всякого рода правые и внесистемные организации, ориентированные на молодежь, вряд ли смогут раскрутиться на волне кризиса.

«У нас просто нет демографического материала для молодежного, студенческого протеста, -- констатирует Дмитрий Орешкин. -- К тому же молодые делают карьеру, им есть что терять. Скорее всего, они будут негодовать молча, в крайнем случае -- уезжать за границу, где квалифицированные кадры примут даже сейчас». Зато эксперту кажется, что «от кого власть может получить пинка, так это от пенсионеров -- их у нас 40 млн, это наиболее социально незащищенный слой, которому к тому же нечего терять». Однако их праведный гнев тоже должен быть кем-то направлен, подчеркивает г-н Орешкин: «В самоорганизацию бывшего советского человека я не верю».

Материал для более предметного анализа проблемы безработицы, по мнению политологов, появится к весне 2009 года. Пока же, согласно официальным данным «Росстата», на конец сентября безработными были около 4 млн россиян, или 5,3% экономически активного населения страны, уровень регистрируемой безработицы составил 1,6%. Минздравсоцразвития считает эти показатели «самыми низкими за последние 13 лет». А Международная организация труда между тем пересмотрела в связи с кризисом свой январский прогноз по безработице в мире, повысив его в четыре раза.