Бывшие заложники мюзикла «Норд-Ост» и родственники жертв одного из самых кровавых терактов последних лет по-прежнему винят российские власти в равнодушии. Вчера, спустя шесть лет после захвата террористами превращенного в Театральный центр Дворца культуры ОАО "Московский подшипник" и признанной успешной спецоперации по освобождению заложников, на Дубровке вспоминали погибших. Применившим газ спецслужбам удалось спасти не всех из 912 заложников, 130 зрителей погибли, в том числе из-за несвоевременно оказанной помощи. Их родственники все еще надеются, что кто-то из чиновников, принимавших решение о штурме здания, ответит по статье "халатность».

«Уголовное дело в таких случаях заводится по факту теракта, а не по факту массовой гибели людей, и у нас просто нет ответчиков», -- заявила вчера на митинге сопредседатель региональной общественной организации содействия защите пострадавших от террористических актов «Норд-Ост» Татьяна Карпова. В своей речи она отметила, что спасательная операция в Беслане шла «по тому же сценарию и с тем же равнодушием».

Напомним, что в 2004 году Верховный суд определил, что возмещать моральный вред жертвам теракта и их родственникам должен непосредственный его причинитель. Однако 40 боевиков, участвовавших в захвате ДК, были ликвидированы во время спецоперации. Убит был и взявший на себя ответственность за подготовку этой акции Шамиль Басаев. В качестве альтернативы традиционному прокурорскому расследованию дела о «Норд-Осте», которое до сих пор не завершено, РОО «Норд-Ост» провела свое и опубликовала его результаты. Кроме того, сейчас жалобы бывших заложников и родственников погибших в Театральном центре ожидают решения в Страсбургском суде, причем по ходатайству правительства России на документы, предоставленные российской стороной для рассмотрения этого дела, наложена строгая конфиденциальность.

В такой ситуации, в общем, неудивительно, что акции памяти всякий раз становятся трибуной для негодования. «Мы никогда не простим бывшему президенту Владимиру Путину, что он отдал приказ пустить газ», -- заявила журналистам г-жа Карпова, потерявшая в Театральном центре сына. По ее словам, уничтожив террористов, «никто не счел нужным задержаться на этой площади, чтобы спасти заложников» и в результате «выжил лишь только тот, кто выжил». При этом Татьяна Карпова и ее соратники считают своим достижением, что представители власти приходят на траурные митинги исключительно как частные лица и не позволяют себе выступлений. Жертвы теракта на Дубровке, по ее словам, как и матери Беслана, напоминанием о своих трагедиях все-таки надеются заставить «каждого, кто занимает государственный трон, отдавать себе отчет в том, что он несет ответственность за человеческие жизни, которые сейчас обесценены до нуля». «Мы не приемлем никакой политической атрибутики и сладких речей, только искреннее сочувствие», -- объяснила она «Времени новостей» малозаметное участие в траурном митинге чиновников.

Воскресным утром у здания ДК на Дубровке на траурный митинг собралось несколько сотен бывших заложников и их близких, участвовавших в освобождении сотрудников спецслужб и спасателей, артистов мюзикла и просто сопереживавших горожан. Тех, для кого спектакль «Норд-Ост» шесть лет назад стал личной трагедией, среди кутавшихся от холодного ветра людей можно было определить сразу -- они жадно искали на траурной фотогалерее и памятной табличке на стене здания Театрального центра лица и фамилии родных. Они сбивались небольшими группами, обменивались новостями, рассматривали фотографии, снова и снова старались зажечь поминальные свечи и призывали друг друга крепиться.

И даже если не плакали, было очевидно, что многие так и не смирились с потерей. «Соберись, ты совсем себя потеряла», -- внушала потерявшая 26-летнюю дочь Татьяна Лукашова поникшей Ольге Солодовой, лишившейся мужа. «Я сижу на антидепрессантах и по меньшей мере два раза в год попадаю в больницу с сильнейшей депрессией», -- рассказала корреспонденту «Времени новостей» Ольга, признавшаяся, что кроме медикаментов ее спасает только десятилетний сын Дима. По словам Ольги, в трагедии она винит только террористов, а сил на то, чтобы добиваться внимания от властей, у нее нет. «Социальную помощь получаю: треть зарплаты мужа мне будут выплачивать до достижения сыном 14 лет и еще треть на сына по потере кормильца до 18», -- сказала она, заметив, что «потерю любимого человека уже никто и никогда не возместит».

В отличие от Ольги оставшаяся одна после гибели 13-летней дочери Александры и любимого человека Светлана Губарева, судя по всему, как раз нашла моральную опору в отстаивании прав жертв теракта. «Цель нашей организации не только сохранить память о погибших, но и добиться справедливости, ведь ни материальная, ни психологическая помощь жертвам не оказывается», -- заявила она «Времени новостей» как бывшая заложница, член координационного совета РОО «Норд-Ост». Не наказаны, по ее мнению, и все виновные в гибели ее родных. «Власти ставили в первую очередь задачу уничтожение террористов, а не спасение заложников», -- говорит г-жа Губарева, вспоминая, что ее девочку просто «раздавили на дне «пазика», куда бесчувственных людей грузили штабелями».

Впрочем, судя по всему, эта борьба женщине не слишком помогает забыться, поскольку и через шесть лет после трагедии она живет одна и ежегодно приезжает из казахской Караганды на могилу дочери в Москву. Не имея возможности столь же регулярно навещать место погребения жениха Сэнди Букера, который похоронен на родине, в США, она приносит портреты своих близких к ДК на Дубровке и зажигает поминальные свечи.