В Мосгорсуде вчера коллегия присяжных вынесла оправдательный вердикт по делу финансового директора ЗАО ПСФ «Инжстройтранс» Михаила Черных и двух сотрудников столичной милиции -- оперуполномоченного ОБЭП по Центральному административному округу (ЦАО) капитана Сергея Панферова и его коллеги из ОБЭП Северо-Восточного округа (СВАО) майора Сергея Куксы. Следствие полагало, что они участвовали в масштабной афере по вымогательству 300 тыс. долл. у руководства банка «Фьючер». Однако присяжные сочли доводы обвинения неубедительными, решив, что не доказано даже само событие преступления.

Впрочем, на этом дело, слушавшееся из-за имеющихся в нем секретных материалов в закрытом режиме и до сих пор не предававшееся огласке, вряд ли закончится. Не исключено, что прокуратура обжалует будущий оправдательный приговор (он будет вынесен на основании вердикта присяжных). Кроме того, в розыске пока находится еще несколько фигурантов этого расследования -- бывший следователь по особо важным делам прокуратуры СВАО Владислав Поликаркин и бывший старший уполномоченный управления по налоговым преступлениям (УНП) ГУВД Москвы Константин Марич, а также гражданин Украины Андрей Молдован. Последнего следствие считает организатором махинации, в реальности которой теперь усомнились присяжные.

Примечательно, что Молдован является главным обвиняемым еще по одному скандальному делу -- о мошенничестве некоммерческого партнерства «Центр социальной поддержки «Русский стиль плюс». Как полагает следствие, руководство этой структуры (Молдован занимал в ней пост гендиректора) под видом участия в федеральной правительственной программе «Электронная Россия» построило пирамиду, собрав деньги с сотен людей по всей России якобы на поставку компьютеров, которых так никто и не получил. (см. «Время новостей» от 5 июля 2007 года). В рамках того дела Молдован был отпущен под залог в 3 млн руб., но когда его стали вызывать на допросы по делу банка «Фьючер», скрылся. И теперь находится в розыске сразу по двум уголовным делам.

Расследование дела о вымогательстве у банка «Фьючер» началось в апреле 2007 года, когда с заявлением в департамент собственной безопасности МВД обратился начальник отдела корпоративных клиентов филиала «Тверской» банка Денис Ташлыков. Он рассказал, что 31 августа 2006 года к ним в офис по 1-й Брестской улице, 36, нагрянули сотрудники ОБЭП ЦАО во главе с г-ном Панферовым. Пока оперативники изымали документацию, по заявлению банкира, к нему подошел Молдован и заявил, что руководство банка должно заплатить ему 200 тыс. долл. Когда г-н Ташлыков ответил отказом, Молдован якобы ему пообещал, что банк «замучают проверками и найдут основания для привлечения к ответственности» руководства. Тогда Молдована попросили предъявить удостоверение сотрудника милиции, но его не оказалось, и мужчину выставили за дверь.

По словам банкира, угрозы Молдована начали сбываться -- г-на Ташлыкова, его коллег и подчиненных начали по очереди вызывать на допросы в ОБЭП ЦАО. А еще через несколько недель его повесткой вызвали в прокуратуру СВАО к следователю Поликаркину. Следователя интересовало, как строится работа банка и что входит в обязанности г-на Ташлыкова. После этого Поликаркин прислал запрос в банк о предоставлении следствию данных о контрагентах. Как следовало из заявления банкира, уже в октябре в банк снова наведались сотрудники милиции, на этот раз из ОБЭП СВАО, и с ними якобы опять был Молдован. Оперативники представили поручение следователя Поликаркина на выемку бухгалтерских и других документов в рамках расследуемого им уголовного дела о контрабанде. При этом Молдован снова отвел в сторону банкира и предложил решить вопрос мирно, только сумма за прекращение проверки возросла до 300 тыс. долл. Но банкир опять отказался разговаривать на эту тему.

А в феврале 2007 года, по заявлению г-на Ташлыкова, в центральный офис «Фьючера» стали поступать запросы от сотрудника УНП Марича, которого интересовали клиенты банка. Банкир, по его словам, вспомнил, что этого оперативника якобы знал его давний знакомый по работе Черных, и попросил последнего узнать, что, собственно, происходит. Через некоторое время Черных якобы сообщил банкиру, что следствие подозревает руководство банка в финансовых махинациях, а прекратить проверки можно лишь отступными -- за 300 тыс. долл. В ходе переговоров, по версии следствия, сумма была снижена до 150 тыс. долл., и передачу их назначили 23 апреля 2007 года в ресторане «Гуси-лебеди» на Николоямской улице. Сразу же после этого г-н Ташлыков отправился в ДСБ, где кроме заявления представил оперативникам три аудиокассеты с записями переговоров с вымогателями. На основании этих материалов прокуратура Москвы возбудила уголовное дело.

Передача денег, как следует из материалов дела, велась под наблюдением сыщиков ДСБ, которые снабдили банкира записывающей техникой, переписали все номера купюр и пометили их спецсоставом. В результате задержали сначала Черных, а чуть позже Панферова, Кукса, Молдавана и Поликаркина. Узнав об этом, Марич сразу же ударился в бега, прислав по почте рапорт об увольнении из органов по собственному желанию.

В конце концов следствие пришло к выводу, что организовал всю махинацию Молдаван -- якобы у него было много знакомых в правоохранительных органах, и он уговорил милиционеров под любым предлогом начать массированную проверку банка «Фьючер». Когда же г-н Ташлыков отказался идти на контакт, Молдаван, как полагало следствие, привлек следователя Поликаркина, который якобы согласился «подтянуть» банк к одному из дел о контрабанде, которые находились у него в производстве. По версии следствия, он вынес ряд заведомо незаконных постановлений, в том числе о производстве выемки и обыска в офисах «Фьючера».

Большинство подозреваемых поначалу были отпущены под подписку о невыезде, и к завершению следствия Молдаван и Поликаркин также скрылись. В результате перед судом предстали только Черных, Панферов и Кукса. Последний, кстати, пока шло следствие, продолжал работать в милиции и получил повышение, перейдя в департамент экономической безопасности (ДЭБ) МВД.

Обвиняемые и в ходе следствия, и на суде отрицали свою причастность к данному преступлению, и присяжные сочли их доводы более убедительными, нежели слова прокурора.