Короткий букеровский список сезона-2007/08 вполне соответствует длинному, по оглашении которого стало совершенно ясно: даже самый закоренелый завистник в нынешней ситуации букеровскому жюри не позавидует, ибо выбирать ему, говоря серьезно, не из чего. Замени критика Евгения Сидорова (председатель судейской коллегии), прозаиков Марину Вишневецкую и Леонида Юзефовича, критика Сергея Боровикова (Саратов) и актрису Евгению Симонову людьми, нимало на нынешних арбитров не похожими, результат был бы сущностно тем же. Даже если б сформированная «гипотетическими» «альтернативными» судьями шестерка не пересеклась с наличествующей ни в одной позиции. Конечно, любители обсуждать сравнительные достоинства хрена и редьки находятся всегда (предполагаю, что и сейчас они обнаружатся) но, с другой стороны, никогда на таковых изысканных экспертах свет клином не сходился. Шесть вышедших на финишную прямую романистов не хуже своих соперников. Как попавших в длинный список, так и многих, снятых с дистанции прежде. Не хуже. И не лучше.

Итак, шанс оказаться очередным букероносцем сохраняют: предпоследний лауреат премии «Национальный бестселлер» Илья Бояшов («Армада». -- СПб., «Амфора», 2007; на «Большую книгу» претендует другое его изделие, «Танкист»); заслуженный эпатажных дел мастер Михаил Елизаров («Библиотекарь». -- М., Ad Marginem, 2007); дебютантка больших литературных ристалищ (она же «темная лошадка») Елена Некрасова («Щукинск и города». -- М., «Флюид», 2007; никак не могу признать этот опыт игровой приключенческой фантасмагории с нравоописательными и сатирическими обертонами крупным литературным событием, но удовлетворенно замечу: дочитать его до конца и посильно, и невредно); полегоньку входящий в моду (умело выстраивающий литературную стратегию, своевременно шагнувший из «архаичного» «Знамени» в «продвинутое» издательство) Герман Садулаев («Таблетка». -- М., Ad Marginem, 2008); Владимир Шаров, на протяжении семнадцати лет упорно и целеустремленно клонирующий («углубляющий», «реформирующий» и проч.) под разными названиями один и тот же «еретический», «провокационный», «трепетный» и томительно скучный роман («След в след», 1991; «Репетиции», 1992; «До и во время», 1993; «Мне ли не пожалеть», 1995; «Старая девочка», 1998; «Воскресение Лазаря», 2002; теперь это сочинение именуется «Будьте как дети». -- «Знамя», 2008, №1--2; отдельное издание. -- М., «Вагриус», 2008); еще одна «темная лошадка», жительствующая в Вологде Галина Щекина («Графоманка». -- М., Тель-Авив, Издательское содружество А. Богатых и Э. Ракитских; как и в случае Некрасовой, здесь испытываешь скорее добрые чувства -- печальный, но веселый роман Щекиной обретается в том пространстве, на одном полюсе которого квартирует Евгений Попов, а на другом -- Нина Горланова; да и перспективы роста у автора «Графоманки», на мой взгляд, есть).

Дальше, увы и ах, не знаю, что сказать. Ну не могу я ни ликовать, ни скорбеть от того, что жюри вывело из игры роман Андрея Тургенева (Вячеслава Курицына) «Спать и верить», который автор именует «блокадным», а иные читатели -- «кощунственным». Не могу, потому как оба эти определения, по-моему, столь же вызывающе неточны, как и определяемое слово («роман»). Пиаровскую же миссию в отношении курицынского «проекта» букериада уже выполнила: не включи жюри «Спать и верить» в длинный список, пересудов (с конспирологическими гипотезами) в литературной тусовке было бы ровно столько же. Вот Дмитрия Быкова («Списанные») и Павла Басинского («Русский роман...») чашей на первом пиру (этапе) обнесли -- славы у этих остроумных литераторов (право слово, зря полагающих себя прозаиками) от того не убавилось. Как и у Александра Архангельского, чью «Цену отсечения» отсекли от Букера только сейчас. Пожалуй, странно, что не приветили судьи Анатолия Королева («Сгинь, коса» -- в «знаменской» версии, «STOP, коса» -- в книге «Гелеоса») -- как ни крути, Королев пишет настоящую прозу. Я совсем не поклонник его маньеристских страшилок с гностическим душком (о чем заявлял публично не раз и не два), но, окажись членом судейской бригады, точно голосовал бы за включение «смертоборческой» истории в шорт-лист. Только и тут закавыка наличествует: иные вещи (в том же ключе выстроенные) удавались Королеву лучше. И даже из-за неудачи Евгения Шкловского, чей роман «Нелюбимые дети» мне душевно близок (см. «Время новостей» от 12 марта), в жюри камня не брошу: все-таки роман этот уступает «малой прозе» Шкловского да и адекватно прочитывается при ее свете. О прочих отпавших соискателях умолчу, а то ненароком сложится гимн взыскательным судьям.

Понятно, что при таком раскладе «болеть» за кого-нибудь невозможно, а гадать о победителе неинтересно. Неплохо было бы поощрить Щекину или Некрасову, но тогда стоит временно переименовать премию в стипендию для подающих надежды. Забавно было бы увидеть лауреатом кого-то из «адских маргиналов» (хоть Садулаева, хоть Елизарова, хоть Бояшова, пока еще не перекупленного крутой московской фирмой), но тогда придется объявить Букера «дочкой» «Нацбеста» (тоже не беда). Лучший же способ порадовать пишущую братию -- награждение Шарова. Во-первых, на любви к нему сходятся либеральная редакция «Знамени» и пламенный ругатель всех закоснелых журналов (а «Знамени» в особенности) Виктор Топоров. Во-вторых, неприязни Шаров теперь, кажется, ни у кого не вызывает. (Готов признать: Шаров -- писатель. Как Королев, о коем смотри выше. И в отличие от весьма многих квалифицированных литераторов, берущихся не за свое дело и иногда стяжающих успех.) В-третьих, отрадно будет вспомнить девиз графа Клейнмихеля -- Усердие все превозмогает.

Но и при любом другом решении жюри повода для огорчения не будет. Раньше (и без связи с новейшим букеровским циклом) надо было плакать. Или (того лучше!) думать. О том, что происходит с русским романом и его авторами.