Перед угрозой наступающего сегодня Четвертого международного месяца фотографии в Москве («Фотобиеннале-2002») иные испытывают священный трепет, иные -- крайнее раздражение. Понять можно тех и других. Сначала аргументы тех, кто pro. Фестиваль -- уникальный, материал -- эксклюзивный, статус -- престижно европейский. Благодаря директору Московского Дома фотографии Ольге Свибловой многие неофиты научились ценить то, что раньше считали засоряющим глаза мусором: черно-белые, иногда невзрачные отпечатки с какими-то бытовыми сценками, пейзажиками, заводскими трубами. Теперь любить фотографию во всех ее жанрах и видах стало престижно -- это признак хорошего вкуса. Биеннале не дает этой любви увянуть. А вот аргументы тех, кто contra. Концепция фестиваля придумывается наспех, в угоду массмедийным стереотипам. Многие выставки притянуты к теме за уши. Отбор делается по принципу «до кучи». Обозреть все -- подвиг. Проекты разбросаны по всем концам Москвы. Количество, конечно, ошеломляет, но качество -- далеко не всегда.

Обе позиции имеют право быть. Бесспорно лишь, что начиная с сегодняшнего дня и скептик, и адепт начнут свои маленькие одиссеи по всем материкам биеннале. Один ворча, другой ликуя -- начнут как миленькие. И потому Ольга СВИБЛОВА снова триумфатор. С президентом фестиваля накануне открытия беседовал наш обозреватель Сергей ХАЧАТУРОВ.

-- Экспозиционная конструкция биеннале традиционно чрезвычайно сложна. Много залов, много тем... Оправданно ли это?

-- Строя биеннале, мы строим большую коммунальную квартиру. Каждый, кто зайдет туда, найдет для себя что-то интересное. Все темы рассыпаны по разным выставочным площадкам. Те, у кого хватит сил посетить все основные залы, смогут свести темы воедино. Сложить из них свой пасьянс. Думаю, это увлекательно.

-- Каков состав участников?

-- В этом году у нас расширилась география. Участвуют представители шестнадцати стран. Особенно приятно, что расширилось представительство регионов, прежде всего петербургского. Среди русских участников питерцы составляют едва ли не половину.

-- Куда посоветуете идти прежде всего?

-- Основных площадок как минимум восемь. Это Новый Манеж, где сегодня откроются зарубежные экспозиции. Они представлены парижским Национальным фондом современного искусства и Европейским домом фотографии. Сюжеты этих выставок -- пейзаж, дети и детство. В фотоцентре на Гоголевском со 2 апреля увидим наиболее радикальные русские проекты, посвященные телесности. Мы рискнули превратить в выставочный зал и торгово-пешеходный мост «Багратион». Надеюсь, не ошиблись. Он собирает народу больше, чем сама Третьяковская галерея. На мосту с 5 апреля будут развернуты и русская, и зарубежная экспозиции о детстве. Не менее важными станут вернисажи 11 апреля в самом Московском Доме фотографии, где можно увидеть классику фотожанра начала XX века. Там же, по контрасту, одни из самых эпатажных проектов -- «Татуировки» известного французского фотографа Робера Дуано и «Татуировки» хабаровского фотографа Сергея Васильева, которого мы нашли через венгерскую галерею Vintage. Васильев снимал татуировки в российских тюрьмах. Все изображения отрефлектированы фотографом в духе структурализма. Каталогизированы по типологическому принципу: религиозные сюжеты, национальные сюжеты, политические сюжеты. Показана иерархия татуировок, соответствующая социальной иерархии криминального мира. Тема «Ландшафты и тело» перетечет 12 апреля и в Большой Манеж.

-- То есть лейтмотивов четвертой фотобиеннале три -- ландшафт, телесность и детство. Обоснуйте, пожалуйста, их выбор.

-- Когда мы выбирали эти темы, нам казалось, что при внешнем несходстве между ними существует глубокая внутренняя связь. Тема ландшафта -- традиционная. Собственно, первая фотография была изображением природы. Человек самоопределяется в ландшафте. Было интересно проследить, как точка зрения на природу менялась во времени. Нижняя граница для нас -- пиктореальная фотография начала XX века. Россия уникальна тем, что эта пиктореальная фотография дожила до сего дня. По-видимому, это не случайно. В неофициальном русском искусстве 70-х годов боролись друг с другом соц-артовская и метафизическая тенденции. Метафизическая фотография близка метафизической живописи с одной стороны и пиктореальной фотографии -- с другой. До сих пор существует очень серьезная школа пиктореалистов (Ерин, Колосов, Титаренко), которую мы сейчас показываем в сопоставлении с выставкой самого известного русского пиктореалиста начала XX века Николая Андреева.

От темы «ландшафт» неотделима тема телесности, одна из любимых современным искусством. Для фотографии телесность так же архетипична, как и ландшафт. Первый человек с камерой сначала сфотографировал пейзаж, потом -- любимую женщину. В конце XX века тема тела становится особенно актуальной в связи с потерей идентичности. Последним бастионом идентичности оставалось тело. Бастион был взят с модой на пластические операции, которые позволяют изменить нас целиком и полностью. Мы предлагаем ряд блистательных зарубежных выставок, которые по-разному интерпретируют тему телесности. Телесность может быть понята как собственно ландшафт. В чем можно убедиться, посмотрев выставки в Большом Манеже. Арно Минкиннен, преподаватель фотографии в Массачусетском университете, снимает родинки на руках и ногах. Испанец Давид Небреда -- свои ребра. Первый раз в МДФ мы показываем работы перформансистки Орлан из собрания парижского Центра Помпиду. Для каждой новой фотосессии она полосует и уродует себя пластическими операциями. Сейчас, например, ходит с рогами. Телесность может быть понята как движение. Так понимали тему российские и немецкие авангардисты, в частности Герхард Рибике. Гордость биеннале -- ретроспектива этого фотографа под названием «Обнаженная натура. 1924--1935» из собрания галереи «Бодо Ниман», Берлин. Наконец, телесность -- это память культуры. В таком плане интересен проект известной художницы Ольги Тобрелутс «Кесарь и Галилеянин». Это иллюстрации к одноименной драме Ибсена, предоставленные Норвежским музеем современного искусства. Идея: оживающие картины классического искусства показывают борьбу между христианством и античной эстетикой.

Третий лейтмотив -- дети. Мне кажется, он очень здраво определен между «ландшафтом» и «телесностью». Человек рождается. Познает себя. Растет в определенном городском и природном ландшафтах. Тема «детство» интересна именно сегодня. Считаю, что такого раздрая между поколениями, как ныне, не было никогда. Тему детства мы решили представить в трех аспектах. Первый -- изменение самого понятия «детство» на протяжении XX столетия. В начале века дети рождались взрослыми. Убедиться в этом можно на примере привезенного нами из музея фотографии в Браге (Португалия) архива раритетных фотографий. Маленькие европейцы статично позируют во фраках и цилиндрах. На протяжении века сознательно отходили от «взрослой» модели детства. Постепенно складывался миф о другом детстве, периоде жизни, в котором правила игры не похожи на взрослые. Становление этого мифа мы и хотели бы проследить. Обратите внимание на проекты западных фотографов последних двадцати лет: фантомное детство виртуальных миров, законсервированное детство африканских народов, детство европейских мегаполисов. Логично, что второй аспект темы -- социальный. Что такое дети потерянные? Дети бездомные? Дети богатые? Что такое детство советское? Детство буржуазное? Интересные ответы предлагает Владимир Мишуков в проекте «На другом уровне». Это уличные фотографии, никак не срежиссированные. Потому -- пронзительно искренние. Одна из целей «детского» раздела -- разоблачить подлость российского государства по отношению к маленьким гражданам. Мы показываем страшную жизнь российских беспризорников. И параллельно мы показываем немецкие фотографии детей-даунов, в которых, несмотря ни на что, общество видит людей, достойных самой чуткой заботы и любви. Не менее интересен третий аспект -- преодоление детских комплексов. Здесь, конечно, центральной является ретроспектива Бернара Фокона. В 80-е годы Фокон придумал рядом с куклами снимать живых детей на фоне грандиозных пиротехнических шоу. Его проект можно считать кульминацией и детской темы, и биеннале в целом. Называется он «Самый счастливый день в моей юности». Это экспромт на тему «что есть фотография». Фотограф -- человек, который нажимает на кнопку, а потом отбирает из ста негативов лучшие пять. Жест художника -- выбор, а не процесс съемки. Фокон разыгрывает эту тему изящно и легко. Он отдает камеру детям разных стран. Просит запечатлеть то, что ассоциируется у них с праздником. Потом отбирает лучшие кадры. По сути, он режиссирует реальность, оставаясь ни при чем. Могу сказать, что именно проект Фокона является для меня моделью всей нашей биеннале.