Представители экспертного сообщества поделились с корреспондентом «Времени новостей» Натальей РОЖКОВОЙ своими мнениями о том, каковы могут быть новые контуры российской внешней политики и не является ли выступление президента Дмитрия Медведева на Госсовете подтверждением начавшейся де-факто «холодной войны» с Западом.

Михаил ВИНОГРАДОВ, генеральный директор Центра политической конъюнктуры:

-- Было бы логично ждать конкретизации российских представлений о внешней политике после того, как Россия заявила, что система безопасности в Европе не работает и нужно придумать новую. Но Россия пока не раскрыла, каким содержанием должна быть насыщена новая система безопасности. Были сделаны определенные заявки, но пока они в основном порождают вопрос: а в чем, собственно, наша позиция? Если какие-то наработки во внешнеполитическом курсе есть, было бы логично, чтобы Россия в ближайшее время эти позиции обозначила. Но мне кажется, что пока в ноябре не прояснится вопрос о новом хозяине Белого Дома США, действия всех участников международного процесса будут скорее ситуативными и тактическими. Россия будет говорить о новой системе международной безопасности, но не будет расшифровывать это понятие, Россия будет говорить о военной составляющей ОДКБ, но это будет ограничиваться общим равнодушием участников ОДКБ к теме военной интеграции. И так будет продолжаться до тех пор, пока в Вашингтоне не появится субъект, с которым можно договариваться. Поэтому все, что было сказано Дмитрием Медведевым, пока только заявка на новые акценты во внешнеполитическом курсе, а конкретных предложений пока не прозвучало. Более того, я пока не вижу никаких признаков того, что выработка этих предложений завершена.

Дмитрий ОРЕШКИН, политолог:

-- Я полагаю, что имеет место конфликт между советской системой приоритетов и реальной современной политикой. Мы гонимся за могуществом в советском его понимании, то есть с зоной влияния, где нас беспрекословно слушают. Но мир вокруг уже давно не советский, у мира есть возможность выбора, в этом смысле мы находимся в конкурентном пространстве. И при нормальном развитии страны нашего бывшего советского блока естественным образом мигрируют в другую сторону, просто потому, что Запад, выражаясь рыночным языком, предлагает более привлекательный пакет услуг. А попытка вернуться к советским ценностям неизбежно связана с милитаристским соревнованием, потому что Советский Союз только военное соревнование и выигрывал. Поэтому определенные круги в российских властных структурах неизбежно к этому приходят: запугать, наказать, заставить нас слушаться. Наши элиты вынуждены играть на обострение, потому что Россия все очевиднее уходит к западной модели развития, при которой жесткая авторитарная система власти, так называемая вертикаль, не очень-то и нужна. Но если кругом враги и стране надо бороться за выживание, то это оправдывает существование вертикали и мобилизационной модели экономики. За это и идет борьба. Пока можно говорить о победе «ястребов» внутри российской политической элиты. Они говорят и думают, что России это нужно, но все это нужно им: увеличение военного бюджета, идеология осажденного лагеря, мобилизационная экономика. Это их кастовый интерес. В этом смысле Путин и Медведев сделали свой выбор, и это значимая перемена в российской политике. Для народа это может дорого стоить: при настоящей «холодной войне» будет инфляция, мобилизационная модель, сокращение невоенных отраслей развития. Наши ресурсы сегодня это позволяют, собственно, в этом одна из причин выбора в пользу такой идеологии -- нефть в голову ударила. Появилось слишком много денег. Однако ресурсы начнут исчезать с пугающей быстротой, но тогда говорить об этом будет уже поздно.

Дмитрий БАДОВСКИЙ, замдиректора Научно-исследовательского института социальных систем:

-- Некоторые внешнеполитические ориентиры, естественно, могут измениться. Правда, не так давно была принята концепция внешней политики, но некоторые акценты в ней на сегодняшний день уже смещаются. Например, те пять принципов, о которых недавно заявлял Дмитрий Медведев в своем интервью российским телеканалам, вносят определенные поправки в нашу внешнеполитическую доктрину. Ну а что касается «холодной войны», я не думаю, что кто-то ее сильно хочет. Однако Россия демонстрирует готовность свои интересы отстаивать. Российскому руководству важно доказать международным партнерам, что в нынешней ситуации требуется системная работа по обновлению принципов международного права и международных институтов, которые неэффективно справляются с этими задачами, те же механизмы ООН плохо работают. Обо всем этом говорили и раньше, а сейчас Россия пытается инициировать переход от слов к делу, потому что старая система не справляется со своими функциями, и это создает кризисы, подобные грузинскому.

Сергей ОЗНОБИЩЕВ, директор Института стратегических оценок:

-- В принципе такого рода ситуации, как конфликт в Южной Осетии, должны получать принципиальную оценку. Но я бы ситуацию не обострял, не делал каждый раз шаг за шагом, которые приводили бы к дальнейшей эскалации конфликта. Военные корабли США находятся в Черном море -- ничего удивительного, что в России, наверное, действительно кто-то думает насчет ответа. Но для Черного моря есть вполне определенные юридические ограничения на время пребывания иностранных кораблей, их суммарный тоннаж. Можно подождать и посмотреть, будут ли эти лимиты превышены. Выводить эту ситуацию на новый уровень противостояния, на мой взгляд, не следует. Надо дождаться выборов в Америке, начать нормальный диалог с новым президентом и снизить некоторый накал в отношениях с нынешней вашингтонской администрацией. А вот то, что начинает меняться отношение к ситуации со стороны европейских лидеров, надо было бы постараться использовать, вернуть отношения на нормальный уровень. Как бы мы ни хорохорились, как бы ни говорили, что, мол, ничего страшного, и без них проживем, жили же в ситуации «холодной войны», сегодня это не в интересах России. Перед нашей страной сейчас стоят вполне определенные цели, которые прописаны в том числе и в концепции внешней политики и провозглашены нашими же президентами: развитие, модернизация, конкурентоспособность. К этим целям мы не сумеем прийти в тесном сотрудничестве с Венесуэлой и Никарагуа. А вечно быть энергопоставляющей державой мы не можем, срок условного благополучия, нам отпущенный, весьма ограничен. Поэтому нам надо действовать в тесной кооперации с жестко очерченным кругом развитых стран, хотя, разумеется, совсем необязательно при этом идти у них на поводу.