Из трех с половиной тысяч фильмов, снятых в мире за год, в основной конкурс Венецианского международного кинофестиваля отобран только один из Восточной Европы. Его сделали режиссер Алексей Герман-младший и продюсер Артем Васильев. Алексей Герман едет в Венецию не впервые. В 2003 году в программе «Горизонты» была показана его дебютная лента «Последний поезд». Через два года в основном конкурсе участвовал «Гарпастум». В этом году в конкурсе «Бумажный солдат». С Алексеем ГЕРМАНОМ накануне его отъезда в Венецию беседовала Ольга ГАЛИЦКАЯ.

-- Пока шли съемки, ваш фильм назывался «Отряд». Вроде бы оправданно: герой фильма Данила Покровский -- врач, работающий с первым отрядом космонавтов. Как появилось название «Бумажный солдат»?

-- Мы поняли, что слово «Отряд» не очень имеет отношение к нашему фильму. К тому же был уже «Отряд» Алексея Симонова, прекрасная картина. А наше название пришло из песни Булата Окуджавы. Помните, «...ведь был солдат бумажный»? Песни Окуджавы звучат в фильме, они точная примета 60-х годов, времени действия нашей картины. А главное, что наш герой -- тонко устроенный человек, разрываемый противоположными желаниями. Распятый между гуманистическим долгом врача и возможностью допустить человеческие страдания ради некоего большого свершения. В названии заложен нужный нам смысл. Солдат не может быть бумажным, бумага горит, а он военный человек. Война же всегда связана с огнем, так что два слова противоречат друг другу. Принятое название лучше всего героя характеризует.

-- Вы не первый раз снимаете ретро. «Последний поезд» -- Великая Отечественная война, «Гарпастум» -- канун первой мировой. Теперь Советский Союз, «оттепель», 61-й год, первые большие успехи в космосе. Почему это время вас привлекло?

-- По многим причинам. Во-первых, тогда казалось, что все получится. Верилось, что страна начинает жить другой жизнью. Несмотря на то что Хрущев потихоньку уже все сворачивал, было ощущение близкой свободы, нового дыхания. В то же время эта эпоха очень точно характеризует цикличность истории нашей страны. Всегда в России период либерализма сменяется заморозками, затем наступает стагнация, потом опять либерализм. Мы так устроены, мы так живем, и в этом нет ничего плохого. С другой стороны, это время молодости моих родителей. Отчасти сценарий появился благодаря рассказам мамы и папы о том, какими они были в молодости. Вместе с тем мы старались не делать ретро. Всегда интересно посмотреть на какое-то другое время, которое все же имеет много общего с нынешним. Хотелось, чтобы получился фильм по дыханию современный, такой, где время бежит, где есть внутренняя энергия. Я пытался делать его не умозрительно. На самом деле наше кино про нас, про то, что происходит сейчас.

-- В «Гарпастуме» среди придуманных персонажей был исторический -- Александр Блок. В новом фильме есть реальные исторические фигуры?

-- Реальных нет. Юрий Гагарин среди персонажей «Бумажного солдата» не появляется. Мы не претендуем на стопроцентную достоверность. Мы же не документальный фильм снимали. Это выдуманная история про выдуманных людей. Наша рефлексия о не таком уж далеком прошлом, о том, как могло бы быть. Мы стремились попасть в дух времени, в подлинные чувства. Первоочередной задачей было попробовать снять так, чтобы ушедшее задышало по-живому. Мне хотелось прежде всего сделать эмоциональный фильм.

-- До венецианской премьеры вы избегаете говорить собственно о сюжете фильма. Почему?

-- Хочется сохранить интригу. Тем более что в России фильм появится уже осенью, почти сразу после фестиваля. Да и пересказывать сюжет сложно. Фильм о большом количестве важных вещей. Я могу сказать, что это фильм про любовь, про то, как рушатся отношения, -- и это будет правдой. Про интеллигенцию -- тоже правда. Про психологию подвига -- да, и об этом тоже. Еще о любви к Родине, которая с нами обходится по-разному, зачастую не щадя. О многом хотелось сказать.

-- Тогда поговорим об актерах. Второй раз уже вы работаете с Чулпан Хаматовой, она звезда этого фильма. Первый раз на экране появится Анастасия Шевелева. В главной роли Мераб Нинидзе. Когда-то он сыграл в «Покаянии» Тенгиза Абуладзе, теперь живет в Австрии, работал в Голливуде. Как, на ваш взгляд, после трагического конфликта России и Грузии будет восприниматься этот актер в центре российского фильма?

-- Мераб оказался лучшим из всех претендентов на эту роль. Поначалу предполагалось, что герой наполовину еврей. Когда появился Мераб, он стал наполовину грузином, наполовину русским. По сюжету важно, что Даня, которого он играет, не в чистом виде русский. И еще, мне кажется, важно не забывать, что с Грузией нас связывают длительные, неразрывные отношения. Несмотря на то что сейчас происходит, я надеюсь, никогда не дойдет до того, чтобы сжигать кинокопии фильмов Иоселиани или, скажем, стирать на компьютере Вахтанга Кикабидзе в фильмах Георгия Данелии. Нас не только связывает общая история и культура, но мы еще и сходно мыслим, мы не чужие друг другу. Для нас очень важно, что герой фильма именно грузин, к тому же грузинское кино было одним из лучших в 60-е, в него были влюблены все российские кинематографисты и до сих пор его любят. Ту грузинскую атмосферу мне хотелось сохранить в своем фильме.

-- Венецианские зрители смогут понять и оценить реалии советского времени, воссозданные в вашем фильме, и его современный нерв?

-- Мы не делали специально заточенное кино, что должно понравиться какому-то условному немцу или французу. Мы не прикидывали, что, скажем, для канадского проката нужные такие-то особые ходы. Кино -- это бег на длинную дистанцию. Фестивали не гарантируют долгой судьбы. Судьба картины не зависит только от степени понимания аудитории, гораздо важнее уровень энергетики, которую фильм несет. Я в какой-то момент понял, что если буду постоянно думать о том, получу ли приз, то сойду с ума и к пятидесяти годам стану моральным калекой, у которого в голове одна мысль -- как бы понравиться какому-нибудь жюри. Мы хотели создать настоящее кино, как ни банально это звучит, пытались приблизиться к нему изо всех своих сил. Это и есть главная мотивация.