Гойко Митич не случайно прославился именно в ГДР. Романтика противостояния благородных краснокожих и коварных бледнолицых, которой не чужды подростки всего мира, на немецкой земле приобрела характер всенародного хобби, особенно в той ее части, что старательно строила «реальный социализм». Далекие прерии были для восточных немцев одной из форм «внутренней эмиграции».

Восточные власти долго боролись с идеологически вредным поветрием. В особенности много «племен» (кружков любителей индейской культуры) развелось в Саксонии, на родине писателя Карла Мая. Он умер там же еще в 1912 году, а большую часть жизни прожил на «Вилле Шэттерхэнд» («Вилла Верная Рука») в городке Радебойль под Дрезденом. Его перу принадлежат многочисленные повести и романы об индейцах времен освоения Дикого Запада. Вожди СЕПГ откровенно не любили эксцентричного писателя, обвиняли его в «расизме» и «великогерманском шовинизме». Дело в том, что Гитлер сподобился однажды назвать Карла Мая любимым писателем. Карл-Май-штрассе в Радебойле сразу после войны была переименована. На «Вилле Верная Рука» разместился детский сад. «Глава с Карлом Маем в ГДР окончательно закрыта», -- радостно сообщила в 1958 году восточногерманская газета Boersenblatt.

Между тем в Западной Германии увлечение Маем к началу 60-х приняло характер народной болезни, и кинорынок отреагировал выпуском многочисленных экранизаций историй про Винету с Пьером Бриссе в роли благородного вождя племени и Лексом Баркером -- Верной Рукой. Кстати, права пришлось покупать у ГДР.

Вирус быстро проник через Берлинскую стену. В 1965 году Вальтер Ульбрихт дал достойный ответ: на студии ДЕФА был выпущен первый восточногерманский вестерн «Сыновья Большой Медведицы» с не слишком еще известным Гойко Митичем в роли вождя краснокожих. Имя Карла Мая, почерк которого трудно было скрыть в сценарии восточногерманских киношников, оставалось табу. На ДЕФА ставили «индейские фильмы» по романам жившей в ГДР писательницы Лизелотты Вельскопф-Хенрих.

Лишь к началу 80-х, когда индейцев-любителей в ГДР развелось существенно больше, чем того хотелось партии, ее жрецы поняли, что увлечение необходимо канализовать в русло пролетарского интернационализма. Так на свет появилась официальная версия, согласно которой «сын немецкого пролетария» Карл Май был «борцом против американской политики разбоя и массового истребления индейцев». Его произведения, которые изгоняли из библиотек ГДР так же методично, как в свое время индейцев с Дикого Запада, по решению партии в 1982--1983 гг. издали громадным тиражом в 250 тысяч.

28 февраля 1983 года Эрих Хонеккер лично принял историческое решение: оборудовать заново влачивший жалкое существование музей кружка друзей Карла Мая в Радебойле. Ровно год спустя открылся «Музей индейцев Радебойль», в котором самому Маю было отведено лишь неприметное место. Непосвященному посетителю на первых порах было даже трудно взять в толк, какое, собственно говоря, отношение имеют угнетенные индейцы к захолустному саксонскому городку. В начале 1985 года идеологический перекос был устранен: 14 января на открытие выставки, посвященной писателю, лично прибыл член политбюро Эгон Кренц. В секретной записке генсеку он сообщал: «Дорогой товарищ Эрих Хонеккер! По твоей идее в Дрездене оборудован музей Карла Мая в соответствии с традициями. Как мне сказал товарищ Модров (тогда первый секретарь Дрезденского окружкома партии. -- Ред.), на «Вилле Верная Рука» подготовлена новая экспозиция «Карл Май -- жизнь и творчество». Предусмотрено 9 февраля 1985 года открыть музей Карла Майя в новом виде». Эриха настолько увлекла романтика далеких прерий, что по его распоряжению на 1992 год был даже запланирован выпуск почтовой марки ГДР с изображением Карла Мая, что символизировало бы его полную и безоговорочную реабилитацию. С тех пор благодарный народ стал называть Эриха Хонеккера «главным индейцем» и «вождем племени ГДР», что увековечил западногерманский певец Удо Линденберг в популярном до сих пор хите конца 80-х Sonderzug nach Pankow.

Были в восточногерманском «племени» и особо любопытные «индейцы». Как стало известно уже после воссоединения Германии, Штази устроила в библиотеке музея в Радебойле свою конспиративную квартиру-засаду, чтобы оттуда присматривать за почитателями Карла Мая.

Исторические перемены последних десяти лет мало коснулись Радебойля. «Перемены в идеологическом плане мы пережили самые минимальные», -- говорит его директор Рене Вагнер. Разве что экспозиция больше не рассказывает об «империалистических великодержавных устремлениях» США. Любителей Мая сегодня ничуть не меньше -- в обеих частях Германии, и не только, Общество Карла Мая поддерживает контакты с единомышленниками в 24 странах. Однако прежние игры в индейцев на Востоке начали утихать как-то сами собой. У граждан новой Германии теперь другие развлечения.