Печальный конфликт на Кавказе имеет не только геополитическое значение, на котором сосредоточены западные обозреватели, но и огромное человеческое. На это указывают больше российские комментаторы. Наша задача -- оценить экономические аспекты ситуации в Грузии, предпосылки и последствия этого локального конфликта.

Коллапс экономики в начале 90-х

Всем странам бывшего СССР пришлось чрезвычайно тяжело в 90-х годах -- кризис переходного периода оказался намного длительнее, чем в Центральной и Восточной Европе. Специалисты по гражданским конфликтам указывают на роль обнищания, ощущение угрозы потери прежнего статуса, утрату надежды как причины создания коалиций для выживания участвующих в конфликте сторон. В данном случае произошло полное повторение этих «классических» правил -- национальные конфликты следуют за крупными кризисами. Самые тяжелые кризисы по очевидным причинам произошли именно в тех странах, которые не сумели предотвратить внутренние гражданские конфликты. Грузии в этом отношении не повезло -- очевидный национализм первого лидера Звиада Гамсахурдиа неизбежно получил ответ в виде сепаратизма национальных меньшинств. На этом фоне экономическое развитие страны было последним в очереди насущных задач героев независимости. Так что истоки современных проблем Грузии и ее соседей уходят в первые годы после распада СССР. Среди первых решений президента Гамсахурдиа был и абсурдный запрет на торговлю с Россией, что ввергло в кризис именно тяжелую промышленность -- она пострадала в еще большей степени, чем в других странах СССР. Управлять независимыми финансами страны оказалось сложно в ситуации, когда прекратилось централизованное субсидирование образования и науки. Такая потенциально рентабельная отрасль услуг, как грузинская культура, которая до сих пор высоко ценится в России, разом потеряла «рынок». Хотя после переходного кризиса на пространстве СНГ грузинская культура в сочетании с туризмом могла стать доходной статьей и не только в России. Обрушилась также система передачи финансовых ресурсов в Грузию по туристскому каналу, что поддерживало сельское хозяйство в условиях ограниченного импорта тропических фруктов в СССР и закрытых тогда для россиян пляжей Турции и Испании.

Конфликты в Абхазии и Южной Осетии в известном смысле довершили кризис -- в 1991--1994 годах ВВП Грузии упал на 72% относительно 1990 года. Несколько сот тысяч грузинских беженцев также создали колоссальные экономические и политические проблемы. Сочетания общего кризиса в постсоветском пространстве, вооруженного конфликта и ошибок управления экономика страны, в сущности, не выдержала. Главный результат -- потеря огромного количества населения. Грузия потеряла больше людей в относительном выражении, чем любая другая страна бывшего СССР, население сократилось с 5,5 млн до 4,4 млн человек. В поисках заработка эмигрировала наиболее активная и трудоспособная часть населения. Переход людей в торговлю и сферу услуг, иногда в сельское хозяйство в условиях тяжелого кризиса создавал иллюзию (часто только статистическую) занятости, но не создавал адекватного дохода. Отсутствие сектора, который обеспечивал бы продуктивную занятость, в буквальном смысле вынуждало людей уезжать на работу к более состоятельным соседям в поисках средств к существованию.

«Революция роз» дала шанс молодому поколению политиков заняться восстановлением страны. Эта работа была начата достаточно удачно -- для жителей всякий рост и наведение элементарного порядка были благом. Но даже быстрый рост ВВП в 2002--2007 годах (в среднем 9%) вывел экономику только к 65% от предкризисного уровня. Все обозреватели отмечают улучшение уровня потребления населения и нормализацию системы общественных и социальных услуг, в большой степени разрушенных при Гамсахурдиа и Шеварднадзе.

Прогресс в Грузии был значителен, но этапы развития не перепрыгнешь, и высокие темпы выхода из кризиса нельзя путать с достижением устойчивого уровня развития. Грузия с 2,4 тыс. долл. ВВП на душу населения в 2007 году занимает еще примерно 140-е место в мире по этому показателю между Гватемалой и Парагваем: рост с 800 долл. в 2002 году произошел и за счет укрепления курса лари по отношению к доллару с 2,1 до 1,6 в 2007 году. Практически это означает выход из развала к очень умеренному достатку -- даже если весь ВВП идет на потребление, то это 200 долл. в месяц на душу населения при легендарных 15 сотнях долларов зарплаты у дорожной полиции.

При объеме ВВП в 10,3 млрд долл. грузинский экспорт в последние годы вырос всего с 650 до 1240 млн долл., а импорт взлетел с 1,8 до 5,2 млрд долл. Грузинский экспорт является небольшим по объемам и сильно сконцентрирован в нескольких ключевых сегментах -- металлолом, полуобработанное золото, алкогольные напитки, фрукты. В свою очередь страна импортировала в 2007 году: топлива -- на 1 млрд долл., автомобилей и оборудования - на 1 млрд (пополам), изделий из железа из стали -- на 400 млн, электрооборудования -- на 400 млн. Отрицательный торговый баланс в 40% ВВП -- это свидетельство совершенно неустойчивого типа роста, а отрицательное сальдо платежного баланса в 2007 году в 20% ВВП -- одно из самых высоких в мире.

«Экономическое чудо» основывалось еще не на собственном производстве, а на внешних вливаниях. В этом плане каждая страна продает что-то из ресурсов или продукции -- станки, нефть, зерно или пляжи. Грузия оказалась в состоянии «продать услугу» выгодного транзитного положения между Турцией (а точнее, ЕС) и энергоресурсами Каспия. Это было бы чрезвычайно выгодной операцией, если бы не геополитические аспекты. Этот коридор для нефти и газа должен быть для многих западных политиков еще и изолированным от России, ее компаний и интересов. То есть трубопроводы задуманы были не как коммерческое мероприятие, а как политическое решение задолго до того, как Россия вышла из своего транзиционного кризиса, затянувшегося на десятилетие -- до 1999 года.

Психологически, видимо, грузинская элита не могла найти корректный тон в отношениях с автономиями -- ничего, кроме борьбы с «сепаратистами» вместо поиска компромиссных решений. Ни России, ни отколовшимся автономиям не было предложено нормальной роли в развитии и бизнесе -- скорее было сделано многое для развития общей паранойи в регионе. Зато это дало толчок к укреплению армии и наращиванию мускулов на еще очень слабом экономическом костяке. В сущности, если бы не конфликт вокруг отколовшихся автономных республик, то можно было бы предположить успех в возрождении экономики страны в обозримые 10--20 лет. Грузия могла бы использовать свой еще значительный человеческий капитал, задействовать безработных в секторе услуг и если не вернуть своих эмигрантов, то выйти на относительно достойный уровень развития.

Западным СМИ и аналитикам легче не замечать тех серьезнейших противоречий, которые существуют между конфликтующими сторонами, занимаясь геополитическими особенностями отношений между США и РФ. В реальности жители двух автономных республик оказались предоставленными сами себе почти на два десятилетия -- время, сравнимое уже с разделом Кипра и в два раза больше отдельного существования Косово. Сложились новые отношения собственности, интересы, жизнь как-то наладилась. Российские паспорта стали -- безотносительно к их «защитной» роли -- важным средством передвижения по миру (ничего нового тут нет: Румыния предоставила свои паспорта несчетному числу молдаван, и никто особенно не реагировал).

Любой разумный план сосуществования должен был бы начинаться с торговли и выхода на восстановление транспортных и иных коммуникаций. Открытие железной дороги от Сочи до Еревана, привлечение капиталов в услуги на побережье вне конфликта о политическом контроле могли постепенно вернуть уверенность в прекращении войны.

Автономные республики опасались грузинского национализма и стали опираться на российские возможности стабилизации ситуации -- сложился «пат». Грузинское руководство увидело будущий путь решения территориальной проблемы в альянсе с еще более мощным глобальным игроком. В Тбилиси не учли того обстоятельства, что этот альянс заключался США в своих интересах, которые отнюдь не включали дестабилизацию ситуации на Кавказе.

Грузия, получив значительные ресурсы, могла бы создать эффект процветания у себя, ставя соседей в положение наблюдателей развития «на обочине», а потом его участников. Но это предполагало определенную мудрость и массу терпения во взаимодействии с местными элитами. Конфликт приблизился, наверное, в связи с открытием Россией границ автономий для транспорта и экономического развития. Трактуя автономии просто как сепаратистов, игнорируя потери и страдания другой стороны, грузинская сторона в конечном итоге, видимо, убедила себя в необходимости и возможности решительных действий.

Конфликт экономики и войны

История показывает, что страны на этапе быстрого развития могут не вполне адекватно оценивать свои достижения, источники благосостояния и будущие пути развития. Возможность иметь сразу «и пушки, и масло», как правило, носит временный и искусственный характер. Грузия получила в свое распоряжение значительные материальные и финансовые ресурсы. Строительство двух трубопроводов (нефтяного и газового) из Азербайджана в Турцию подтолкнуло экономический рост: в 2004 году на этот проект пошло 75% всех вложений в основной капитал. Доход от двух труб теперь уже должен составлять примерно 50--60 млн долл. в год при полной загрузке (в 2007 году -- 24,5 млн долл. при объеме транзита в 28,5 млн тонн) -- это неналоговый доход правительства и «вечный двигатель» бюджета.

Подъем в России и ЕС дал, по всей видимости, серьезный толчок денежным переводам грузин домой. ЦБ РФ оценивает переводы мигрантов из России в СНГ примерно в 12 млрд долл., но мы полагаем, что величина серьезно занижена. Мировой опыт показывает, что средства переправляются неведомыми нам путями и дают огромный доход посредникам и, похоже, правительствам стран-реципиентов. По данным ЦБ РФ, объем денежных переводов физических лиц из России в Грузию в 2007 году составил 664 млн долл. (по данным Нацбанка Грузии -- 545 млн) -- на самом деле скорее всего намного больше. За годы после распада СССР в Россию уехало, по всей видимости, не менее 600 тыс. жителей Грузии, у которых (кроме печальной ошибки 2006-го), в общем, не должно быть особенных проблем. Отметим, что более высокое образование эмигрантов-грузин и адаптация в странах занятости (Россия, Греция и др.) могут означать и более высокие заработки и переводы домой, чем это обычно считается (обычно -- 1--1,5 тыс. долл. в год). Попытка российских властей ограничить переводы в 2006 году явно не сработала. Думаем, что подъем в Грузии, учитывая огромный рост импорта без особого роста экспорта, мог произойти в основном на средства гастарбайтеров -- так простые люди заплатили за страну и провалы руководства 90-х годов.

К 2006--2007 годам Грузия вышла на уровень, позволяющий привлекать прямые иностранные инвестиции. Их приток составил около 2 млрд долл. и закрыл половину дефицита 2007 года в торговом балансе. Заметим, что в Грузии виден и российский капитал. Крупнейшим российским инвестором в грузинскую экономику является «Интер РАО ЕЭС», купившая в 2003 году у американской AES электрораспределительную компанию Тбилиси (Теласи) и несколько небольших ТЭЦ и ГЭС. Определенные инвестиции сделали в последние годы ВТБ (банк ВТБ-Грузия), «Вымпелком» (оператор мобильной связи «Мобител»), группы «Промышленные инвесторы» (ГОК «Маднеули») и некоторые другие компании.

Самая поразительная история -- увольнение всей «коррумпированной» ГАИ и набор нового состава дорожной полиции со средней зарплатой, по утверждениям официальных лиц, в 1500 долл. в месяц. Возникает вопрос: каким должен быть уровень доходов в стране, чтобы в государственном секторе зарплата равнялась 18 тыс. долл. в год? Если считать, что в обычной стране потребление составляет половину ВВП, а доходы семей целиком идут на потребление, то душевой ВВП в стране с такой честной и состоятельной ГАИ должен быть порядка 15 тыс. долл. на душу населения -- впятеро выше ВВП на среднего жителя страны! И скорее всего соответствующий доход власти должны обеспечивать не только дорожным полицейским, но также армии и части управленческого аппарата. На все это должны были найтись финансовые ресурсы. (Российский душевой ВВП примерно в четыре раза выше грузинского, так что такой уровень дохода корреспондировал бы с зарплатой нашей ГИБДД в 6 тыс. долл., что пока не выйдет даже со взятками...)

В какой-то момент быстрый рост экономических ресурсов сыграл отрицательную роль в их распределении -- казалось, что военное решение проблем отделившихся регионов возможно. Трудно даже оценить масштабы ресурсов, использованных на создание армии, ее вооружения и оплату, создание военной инфраструктуры в районах, прилегающих к конфликтным территориям. Часть расходов шла по гражданским статьям и грантам, включая дороги, госпитали и прочее. Часть вооружений была получена дешево или даже бесплатно. Грузинские официальные лица дают в СМИ оценку совокупных военных расходов до 5 млрд долл., хотя по бюджету таких величин не видно. В этой ситуации 3 млрд (включая «дары» и расходы 2008 года) выглядят как разумная оценка. Военные расходы 2007 года (почти 1 млрд долл.) планировалось увеличить еще на четверть в текущем году, хотя предвоенные расходы и так огромны и выше плановых.

Отметим несбалансированную структуру государственного бюджета Грузии. Налоговые доходы, включая таможенные пошлины, составляют лишь около 70% государственных доходов. Остальную часть составляют гранты и неналоговые доходы, которые, видимо, и шли на финансирование оборонных расходов. Расходы на армию в последние годы стали крупнейшей статьей государственных расходов и потребляли 8% ВВП в прошлом году.

Даже если мы ограничимся оценкой в 3 «видимых» миллиарда долларов плюс неизвестный объем «подаренных» вооружений, то уже это выводит Грузию на второе место в мире по степени милитаризации бюджета после Израиля. Такое бывает только при подготовке к конфликту, а характер строительства и вооружений указывает -- к конфликту наступательному. Разумеется, тренированная и хорошо экипированная армия тысяч в 30 человек -- это дорого. Мы не видим возможности сложить все доходы и расходы в ясную картину -- остаются явные «дыры» в источниках средств на военные расходы. Может быть, эти расходы в реальном выражении -- «в железе» -- были еще выше. Склады вооружений у Гори и Сенаки, по поступающим сообщениям, были созданы с большим запасом. Похоже, грузинский генштаб хотел повторить ранние израильские победы: удар от Гори по Южной Осетии -- два дня; переброска войск через Сенаки -- удар по Абхазии; высадка десанта в Сухуми -- смена правительств в автономиях. Россия получила бы в качестве беженцев сразу тысяч сто человек, а потом долго (и безуспешно) доказывала бы в Совбезе ООН, что нападение такого рода ведет к гуманитарной катастрофе и т.д.

Не надо доказывать, что для экономики Грузии подготовка к войне была огромным отвлечением средств от развития -- можно только догадываться, что удалось бы построить на эти средства. Во всяком случае, возрождения курортов в Аджарии так и не произошло, и поток туристов так и не повернул из Турции в Грузию. Экспорт растет крайне медленно, про экономику услуг, как в Центральной и Восточной Европе, пока не слышно.

Экономические потери и последствия

Через десять дней после конфликта трудно оценить даже его прямые последствия. Понятно, что пропали огромные средства, затраченные на военные базы и всю инфраструктуру в зоне противостояния, вооружения в армии и прифронтовых складах, которые сносит российская армия перед уходом -- счет, похоже, идет на сотни миллионов долларов.

Война окончена -- остановка роста должна быть значительная, суверенные рейтинги снижены, хотя и немного. Гражданские объекты, судя по картинке западных СМИ, на территории собственно Грузии пострадали незначительно, хотя изумительная грузинская пропаганда «продаст» шпалу за мост. Проблем восстановления общественной инфраструктуры или жилых кварталов, как это предстоит сделать в Южной Осетии -- особенно в Цхинвали, в общем, не видно.

А вот руководству страны предстоит важное решение: что делать с армией, которая была выучена до уровня участия в войне в Ираке. Обычно после поражения армию опасно сокращать или финансировать в меньшем объеме, однако трудно оценить возможности продолжения такого масштаба (8% ВВП) финансирования. Армия осталась без работы, а страна стоит еще на старте реальной экономической перестройки. Напомним, что 30 тыс. персонала по зарплате дорожной полиции -- это полмиллиарда долларов одной заработной платы. Кто-то должен будет заплатить армии за стабильность, но отговорить от планирования реванша.

Мировая экономика не заметила конфликта. Нефть дешевела до 111 долл. за баррель, а это доказывает лучше политических аналитиков, что Россия не угрожала трубопроводам -- другие конфликты (Нигерия или Венесуэла) давали немедленные отрицательные последствия. Пострадали российские биржевые индексы -- упали на 10% в течение пяти дней войны. Российская финансовая система платит в большой мере за чрезмерную роль иностранного капитала в торговле и низкую долю свободно обращающихся акций.

Мы не предполагаем, что прошедший конфликт серьезно сорвет планы по инвестициям в Грузии, хотя сделает их дороже и, возможно, оттянет какие-то проекты. Явно отложено то время, когда сотни тысяч российских туристов вернутся на аджарские пляжи, хотя предвидим расширение туристических потоков на пляжи Пицунды и Гагры. Комментарии из Турции и США идут все больше о планах строительства трубопроводов. Мы не видим больших перемен в технико-экономических основаниях проектов -- безопасные маршруты (под водой) стали еще лучше, рискованные -- чуть хуже, но ничто не исчезло с повестки дня. Стоит повторить, что диверсификация маршрутов доставки энергоресурсов в ЕС и на мировой рынок может сопровождаться удлинением маршрутов в тысячи километров, добавлять дополнительно несколько стран с их внутренними социальными и национальными проблемами. Вера в увеличение числа трубопроводов как панацею для решения энергобезопасности ЕС выглядит наивно. Такая диверсификация не означает полной надежности -- взрывы на трубопроводах в Курдистане и Грузии никак не были связаны собственно с российскими действиями. Политическая цель обхода российской территории частью трубопроводов будет, естественно, жить. Но реальное продвижение проекта развития коридора для энергоносителей из-за Каспия в ЕС потребует большего политического диалога со всеми сторонами. Оптимистический сценарий предполагает большую региональную кооперацию в энергетических проектах, которая только ускорила бы их в интересах конечных потребителей в ЕС и США.

Постконфликтные решения могут быть облегчены международной помощью развитию (но на сотни миллионов долларов -- не посылки с макаронами), беженцам, вообще переключению фокусировки с конфликта на новые проекты развития. Россия собирается финансировать восстановление Южной Осетии. Точный порядок ущерба пока неизвестен, однако ясно, что счет пойдет на миллиарды долларов и уж точно превысит понесенные военные расходы Грузии. России придется взять на себя расходы в миллиарды долларов на восстановление всего: от воды до разбитых памятников. В Южной Осетии разрушена именно гражданская экономика, а не только военная инфраструктура.

Основные финансовые источники у Грузии останутся -- они не затронуты конфликтом. Доходы от труб будут подпитывать бюджет Грузии. Но ее образованное население способно на большее и заслуживает лучшего. Финансовая «семерка» обещала средства международных организаций для развития, хотя они вряд ли могут достигнуть таких величин, которые были потрачены на вооружения. Сотни тысяч работающих в России грузин по-прежнему будут помогать родственникам. Если бы удалось демилитаризовать настроения политических элит в регионе, вернуть их к нуждам основной массы населения, которое не попало в элитный слой дорожной полиции, то это было бы началом процветания на Кавказе. Мир часто включается в помощь странам после конфликтов -- стоит попробовать поднять экономику региона «вместо» конфликта. Война не решит проблем ХХI века -- нужно будет жить рядом, вместе, терпеть старые обиды. И пора отвлечься от обсуждения интересов элит и крупных игроков и подумать о простых людях.