Вчера на улице Сталина в Цхинвали царила скорбь. С самого утра к дому 32 шли люди, чтобы выразить сочувствие тетушке Эфери, потерявшей единственного сына. «Мой мальчик! Мой Аланчик! У него были огромные голубые глаза! Он даже автомат в руках ни разу не держал. Они его убили! За что? Мой прекрасный мальчик! Миной прямо в него попали, я его по кусочкам вот этими руками собирала. Такой парень был -- богатырь, а поместился в маленький пакет! По пальцам только и узнала... За что?» -- спрашивает нас тетушка Эфери. 37-летний Алан погиб в двухстах метрах от своего дома. Он возвращался с работы, когда попавший в него снаряд миномета буквально разорвал его на куски. Говорят, свой последний день он провел со своим лучшим другом, грузином по национальности. Оба до конца не верили, что война пришла в их город.

В России вчерашний день был объявлен траурным. Но то, что происходит в эти дни в Цхинвали, трудно назвать словом «траур». Это материализовавшееся горе, если эмоции могут иметь физическое воплощение... «Такое горе у нас, такое большое общее горе! -- говорит живущая на улице Московской женщина, назвавшаяся Юзой. -- Почему весь цивилизованный мир молчит? Мы ведь такие же люди! Везде организации борются за права человека, а мы что, не люди? Организовали комитеты защиты животных -- мы что, хуже?»

«Если Россия после того, что произошло, не признает независимость Южной Осетии, то все это было зря. Россию здесь не поймут, -- сказал Роберт Кокойты, брат президента Южной Осетии. -- Зачем тогда эти жертвы? Это цена, которую мы заплатили за независимость, очень дорогая цена. Нам предлагали и американцы, и Евросоюз: давайте мы вас признаем, не вопрос, но только отойдите от России. Эти разговоры велись в течение 18 лет. Но никто на это не пошел. Мы всегда были с Россией и никогда ей не изменим. Мы хотим быть в составе России, но сейчас это сделать нельзя -- получится, что Россия аннексировала территорию Грузии. Зачем подставлять Россию? Сначала мы хотим получить независимость, как Косово, а потом уже можно будет провести референдум и решить этот вопрос. Все нужно делать грамотно».

Но большая политика -- дело будущего. А пока Цхинвали продолжает хоронить.