Варшавский театр Rozmaitosci (TR Warszawa) привез в Шотландию «Диббук» в постановке Кшиштофа Варликовского. Диббук -- это неуспокоившаяся душа, вселяющаяся в другого человека; одной из самых известных интерпретаций этого сюжета из еврейской мифологии является пьеса Семена Ан-ского. В ней родители договариваются о грядущей свадьбе своих малолетних детей, и дети вырастают с чувством, что предназначены друг другу. Но отец жениха умирает, а отец невесты решает найти ей более выгодную партию. Молодой человек, отчаявшись, кидается в изучение каббалы -- и погибает в странном пожаре в синагоге. Девушке организуют свадьбу -- но на этой свадьбе в нее вселяется дух погибшего молодого человека, и она кидается на нового жениха с кулаками. Для проведения обряда изгнания духа вызывают раввина -- но, как выясняется, девушка с духом расставаться не желает. В общем, бессмертная любовь и никаких надежд в земной жизни -- история очень патетическая.

Пьесу эту ставили не раз -- не в СССР, разумеется, хотя слава-то ее началась с Евгения Вахтангова, сделавшего в 1922 году спектакль в театре «Габима». Среди режиссеров -- Антонен Арто, Ежи Гротовский, Питер Брук. Обращали на нее внимание и хореографы -- Джером Роббинс, например, и Морис Бежар. Семь лет назад эту историю сделал балетом Алексей Ратманский (спектакль назывался «Лея» -- по имени главной героини). Но Кшиштофу Варликовскому этого сюжета, локального и сентиментального, оказалось маловато -- и он использовал еще и новеллу Ханны Краль, также называющуюся «Диббук». (Любителям кино имя Ханны Краль может напомнить «Декалог» Кеслевского, восьмой фильм цикла снят по ее сюжету).

В этой новелле в молодого американца вселяется дух его погибшего брата. Ребенок из Варшавского гетто погиб в Треблинке, когда ему было шесть лет; его отец выжил, переехал в Штаты, начал новую жизнь, у него родился и вырос новый сын -- и вот в этого сына и вселяется диббук. И заставляет дико мучиться проблемой -- как с ним быть? Изгнать? Значит, в какой-то степени предать никогда не виденного погибшего брата. Не изгонять? И как тогда жить?

Спектакль начинается с того, что сидящие на стульях польские артисты рассказывают друг другу еврейские предания о мучениках и праведниках, рассуждают о Моисее и о том, что такое Зло. Затем история диббука в версии Семена Ан-ского становится главной. Здесь солирует Магдалена Чилеска -- и ударная сцена та, когда в героиню вселяется диббук. Из актрисы вдруг слышится рычание, голос меняется до неузнаваемости, да это даже вроде и не голос больше -- клокотание и грохот, бряцание металла и угрожающий свист. Вселенский ужас -- не глупый ужас фильмов-страшилок, а настоящая древняя магия, в которой нет ни капли обаяния, -- заставляет зрителей вжаться в кресла. Каббала явлена в спектакле проекциями древних символов -- на заднике высвечиваются львы, драконы и единороги, и современная мебель будто исчезает в этом угрожающе-волшебном свете. И когда в финале истории актриса преображается вдруг в жену главного героя американской новеллы (начинается история Ханны Краль) -- женщину нервную, но все же совершенно обычную, -- зал невольно вздыхает с облегчением.

Кшиштоф Варликовский в многочисленных интервью так объясняет смысл своей постановки: диббук -- это то, с чем человеку необходимо жить, без чего человек перестает быть человеком. Воплощение памяти, от которой мы не должны избавляться. Евреи -- диббук для поляков, весь ХХ век Польша решала, что делать со своими евреями -- изгнать или принять как часть себя. А Ирландия -- британский диббук.

Спектакль вечного возмутителя спокойствия (заявившего мимоходом, что ненавидит польский католицизм, хотя он ему милее немецкого безверия) начал Эдинбургский фестиваль с высокой ноты. Впереди грузинские и израильские танцы, иранский театр (на афише которого у каждой из актрис видны только глаза) и театр из Сараево. В этом году на Эдинбургском фестивале театр не дает никакого шанса желающим сбежать от действительности.